"Старая кавказская война".   
С точки зрения генерала Ермолова, Имама Шамиля и Иосифа Джугашвили.
http://www.abkhaziya.org/

С Кавказом и горцами русские были знакомы с давних времен. В 1561 году сам царь Иван Грозный женился на кабардинской княжне Марии Темрюковне. С тех времен не раз различные горские князья просили поддержки у Москвы, принимали русское подданство. В эпоху так называемого Смутного времени, когда Русь сама ослабла, связи с Кавказом почти прекратились, но затем, уже при первых царях новой династии Романовых, быстро восстановились. В архивах снова появляются многочисленные просьбы от различных горских царей и князей принять их в русское подданство.

Самые первые документальные свидетельства контактов русских с чеченцами датируются XVI веком. В те времена этнонима "чеченцы" русские еще не знали, а потому называли чеченцев по-разному, например "шибуцкие люди". Один из таких документов приводится. Контакты были тогда эпизодическими и серьезного следа в истории не оставили. Просто русские закономерно интересовалась православной Грузией, а грузины - Россией. На дороге из Москвы в Тифлис находился Северный Кавказ, различные горские народы, в том числе и чеченцы.

Чуть позже, при царе Алексее Михайловиче и его потомках, как свидетельствуют документы, и чеченцы настойчиво просили русского царя взять их под свое крыло, обещали верно служить московскому государю и оказывать ему помощь в борьбе с врагами Русской земли. Документы также прилагаются и говорят сами за себя. Там содержится немало клятв и заверений в преданности, которые, впрочем, как показало время, стоили немногого.

Уже при сыне царя Алексея Михайловича Петре Великом, воевавшем с Персией, русские войска не только не получили от чеченцев помощи, но и были вынуждены отбиваться от их набегов. Именно тогда, отвечая на разбойничьи грабежи, русские провели, правда, с сомнительным успехом несколько карательных операций против горцев. Впрочем, и это столкновение можно считать по большому счету лишь эпизодом: сфера основных интересов Петра была на Западе, а не на Кавказе. К тому же прикаспийские области, покоренные Петром, скоро были вновь уступлены Персии.

При императрице Анне Иоанновне было начато строительство русских укреплений на Кавказе, получивших название Кавказской линии. Главной целью военного строительства было тогда вовсе не усмирение горцев, чьи симпатии и антипатии постоянно колебались между Россией, Персией и Турцией: линия должна была служить своеобразной границей, разделявшей зоны влияния между Россией и Турцией, согласно трактату 1739 года. Кроме того, Кавказская линия помогала поддерживать устойчивые связи все с той же Грузией. Русские не раз помогали грузинам, а грузинские отряды вместе с русскими сражались с турками.

В 1785 году, когда Грузии стал угрожать аварский хан Омар, русские хотели, но не смогли прийти на помощь грузинам. Дорогу в Грузию перекрыл военный пожар, вспыхнувший в Чечне, судя по многим свидетельствам, не без активного участия турок. Именно тогда русским пришлось впервые всерьез столкнуться с чеченцами. Горскую армию, начавшую "священную войну против неверных", возглавил бедный пастух, провозгласивший себя избранником Магомета, под именем шейха Мансура. Именно этот безграмотный пастух Учерман из аула Алды и заложил основы газавата (войны за веру) на Северном Кавказе.

В момент наивысшего подъема силы Мансура, по свидетельствам русских военных, насчитывали до 25 тысяч человек, что представляло серьезную угрозу всей Кавказской линии. Первая попытка русских войск под командованием самоуверенного полковника Юрия Пьерри прорваться к "месту сборища лжепророка" окончилась катастрофой. Чеченцы уничтожили почти весь русский отряд. Впрочем, успех Мансура был кратковременным. Все его дальнейшие неудачные попытки штурмовать укрепленные позиции русских, в частности Кизляр, привели лишь к большим потерям среди горцев, утрате авторитета и дезертирству части его сторонников. С помощью турок, поддерживавших самозваного имама оружием и деньгами, Мансур еще несколько лет беспокоил русские войска, но в октябре 1787 потерпел последнее поражение в столкновениях с казаками, от которого не сумел уже оправиться. Отступление Мансура через заснеженные горы было трагическим. Весной на пути его бегства было найдено множество замерзших трупов. Сам он укрылся в турецкой крепости Суджук-Кале, где и был пленен летом 1791 года.

Российские верхи еще долго обсуждали, откуда появился Мансур. Главнокомандующий войсками в русско-турецкой войне 1787 - 1791 гг. Григорий Потемкин князь Таврический не сомневался, что лжепророк "был подослан противной стороной". Императрица Екатерина Великая точку зрения своего фаворита не разделяла. По ее мнению, правительство султана, узнав "об известном бродяге, горские народы возмущающем", решило "составить там себе партию во вред нам". Как считают современные историки, императрица была права. Есть донесения турецких агентов, встречавшихся с Мансуром, где вполне определенно говорится, что это "обманщик", не имеющий "качеств, необходимых для того, чтобы прослыть подлинным Мансуром", появление которого, как известно, предсказывал Великий Пророк Магомет. Удостоверившись в обмане, Турция, тем не менее, преследуя свои геополитические цели, подыграла лжепророку.

Сразу же заметим, что и в дальнейшем роль Турции, а также Персии и Англии в событиях на Кавказе будет очень активной. Англия, в частности, традиционно расценивала русское присутствие в этом регионе как потенциальную угрозу своему господству в Индии, а потому настойчиво (реже напрямую, а чаще всего с помощью турок и иранцев) старалась при всяком удобном случае повлиять на кавказские дела, естественно, в своих интересах.

При всей трагичности войны русских с самозваным "шейхом Мансуром" и чеченцами, поддержавшими "священную войну против неверных", пожалуй, и этот исторический эпизод нельзя еще с уверенностью считать отправной точкой противостояния русских и чеченцев. Слишком многое в этом конфликте было продиктовано самой личностью Мансура, его религиозным фанатизмом и иностранным вмешательством, а не действительно принципиальными противоречиями между Россией и Чечней. Тем более что к исламу в силу давних исторических связей русских с мусульманами Россия всегда относилась терпимо и ничуть не была заинтересована в разжигании войны в регионе на религиозной почве.

Принципиальное и жесткое столкновение интересов между Россией и Чечней происходит чуть позже и продиктовано в определенной степени своего рода геополитической случайностью, "несчастным историческим случаем", произошедшим с русскими и чеченцами. Начало тяжелейшей Кавказской войны, которую обычно датируют 1817 - 1864 гг., если проводить современные параллели, очень напоминает ДТП - дорожно-транспортное происшествие, когда истинный нарушитель, совершив рискованный маневр, спокойно уезжает с места аварии, а два других автомобилиста, столкнувшись не по своей вине, вынуждены долго выяснять между собой отношения, судиться и залечивать раны. Стоит вспомнить, что причиной Кавказской войны стало добровольное присоединение к Российской империи Грузии. Если до этого русские сталкивались с разрозненными чеченскими племенами лишь эпизодически, то после вхождения Грузии в состав империи, Северный Кавказ, и в частности Чечня, оказались географически внутри империи, на жизненно важном пути из центра России в Грузию.

Вместе с тем важно помнить, как это произошло, и почему Грузия обратилась за помощью к русским. Со дня падения Константинополя в 1453 году Грузия оставалась в Азии единственным христианским государством среди мусульманского океана и на протяжении веков была объектом агрессии со стороны Персии и Турции. О потоках крови и слез, пролитых грузинами в результате мусульманского террора, можно прочитать в их национальных архивах. Стоит, однако, почитать и российские архивы, чтобы понять, насколько непросто далось России решение взять под свою защиту Грузию. Одно дело, оказывать помощь эпизодически, другое дело, - сделать Грузию частью Российской империи и взять на себя всю ответственность по защите ее границ. Российская власть прекрасно отдавала себе отчет в том, что берет на себя огромное бремя, и на века. Недаром несколько русских императоров, несмотря на многочисленные просьбы грузин, все-таки не решались на этот шаг. Последним, кто отказал, был Павел I: его молил о помощи в 1798 году, вступивший на грузинский престол Георгий XII. Сын Павла - император Александр I отказать в помощи грузинам не смог.

Дореволюционная Большая российская энциклопедия по этому поводу, между прочим, пишет: "Сознавая всю тяжесть жертв и забот, которую возложило бы на Россию полное присоединение страны, разоренной врагами внешними и раздираемой внутренними смутами, император Александр I колебался. Государственному совету при вторичном обсуждении вопроса о присоединении Грузии было объявлено о "крайнем отвращении государя поступить на принятие грузинского царства в подданство России". Но совет остался при прежнем своем мнении и подкрепил его такими соображениями, с которыми Александр I не мог не согласиться. Он утвердил мнение совета и 12 сентября 1801 года подписал манифест о полном присоединении Грузии к России".

Решающими аргументами в данном случае были вовсе не имперские амбиции, а долг по отношению к единоверцам, подвергающимся на протяжении веков жесточайшим преследованиям и находившимся под угрозой тотального физического уничтожения.

В подобном историческом контексте вряд ли справедливо считать Россию ответственной за развязывание Кавказской войны. Не стоит, наверное, винить в конфликте и чеченцев: им просто не было дела до бедствий грузин или благородства русских, пришедших грузинам на помощь. Они видели только казаков на своей земле. Можно пожалеть Чечню, попавшую под колесо истории. Можно пожалеть Россию, которая была придавлена тем же колесом, только по-своему. По большому счету Россия и Чечня на пару уже давно расхлебывают кашу, заваренную не ими.

История покорения русскими Кавказа вполне сопоставима с покорением англичанами Индии или испанцами Америки. Можно привести и другие столь же известные примеры. Из более ранней истории человечества или из более поздней. Мы уже писали, что генерал Ермолов, например, ощущал себя на Кавказе римлянином. Во всех подобных случаях методы были примерно одинаковы и сочетали в себе, как правило, кнут и пряник. Точно так же действовала и Россия. Где-то подчиняя горцев силой, где-то привлекая на свою сторону местную знать подарками и должностями. Немало кавказских князей были обласканы и приближены к императорскому трону. Наконец, часто на сторону русских переходили бескорыстно и добровольно в поисках сильного покровителя, устав от бесконечных местных междоусобиц, надеясь на стабильность, порядок и экономические выгоды сотрудничества с более сильным и цивилизованным партнером.

Важный момент. Русские императоры были уверены, что несут на Кавказ цивилизацию, и действительно были готовы при необходимости навязать эту цивилизацию силой, но никакого великорусского шовинизма тут не было: со времен Петра Великого российская власть точно так же вела себя и по отношению к коренному населению, то есть самим русским. Петр I и все его последователи были убеждены, что подданных нужно сажать за букварь силой, и делали это, как известно, весьма настойчиво. Реформы Петра Великого, особенно на начальном этапе, сопровождали многочисленные восстания, которые подавлялись с не меньшей жесткостью, чем чуть позже выступления горцев.

В конечном счете, так или иначе, русским удалось договориться со всеми, кроме чеченцев. Хотя в Чечне были использованы, кажется, все методы: и миролюбивая дипломатия, и сила. Разбойничьи набеги на русские обозы, на соседей-горцев, захват заложников и работорговля продолжались при любом режиме взаимоотношений с чеченцами и при любых договоренностях с ними. К сожалению, международное цивилизованное европейское право на Кавказе не работало. Клятва, данная "неверному", значила для мусульман немного. Именно поэтому в документах того времени все время мелькает слово "аманат" - заложник, которого мусульмане обычно "прилагали" к договору в качестве гарантии выполнения соглашения. Впрочем, и это помогало мало.

Император Александр I, например, многократно менял тактику поведения в отношении чеченцев. Сначала это была тактика сдерживания. Инструкция Главнокомандующему от 1806 года гласит: "С горскими народами вести войну по-прежнему: сохраняя возможную бдительность для отражения их наглостей, соразмеряя, однако же, наказание с преступлением, поскольку война есть обыкновенный их образ жизни. Единственный способ, могущий быть действенным и полезным против горских народов, состоит в том, чтобы, довольствуясь наружными знаками их подданства, стараться удержать их в блокаде".

Не помогло. Когда набеги стали невыносимыми, русские ответили репрессиями. После ряда карательных операций, в ходе которых русские войска беспощадно сжигали "провинившиеся" аулы, император в 1813 году повелел генералу Ртищеву снова изменить тактику, "стараться водворять спокойствие на Кавказской линии дружелюбием и снисходительностью". Миролюбие было расценено чеченцами как слабость, и набеги на русских только усилились. Затем, с момента появления на Кавказе генерала Алексея Ермолова в 1816 году, снова была сделана ставка на силу. Правда, изменилась методика военных действий. Было решено вести дело постепенно: закрепляясь на завоеванных позициях, прорубая в лесу просеки, дабы избежать засад, строя новые укрепления. Фирменный ермоловский стиль ведения войны - медленно и неуклонно двигаться вперед, методично оттесняя чеченцев в горы и систематически наказывая их за каждое разбойное нападение.

Генерал Алексей Ермолов был личностью, безусловно, незаурядной. Его бесспорные успехи на Кавказе во многом объяснялись не только тем, что он хорошо ориентировался в обстановке и не боялся принимать самостоятельные решения, но и тем, что он оказался одним из немногих русских главнокомандующих на Кавказе, кто хорошо разбирался в психологии горцев и мусульман. Кстати, сам Ермолов очень часто и с удовольствием вспоминал, что ведет свой род от знатного татарского мурзы Арслана, и свое поведение на Кавказе, образ жизни выстраивал подчеркнуто на восточный манер, прекрасно понимая, что за ним постоянно следит немало любопытных оценивающих глаз. Мало кто знает, но Ермолов, между прочим, за время своего пребывания на Кавказе был трижды женат на мусульманских женах, заключая с их родителями принятый там договор о временном браке, щедро расплачиваясь, как это было положено, дорогими подарками. Императорский двор на все это смотрел, как на очередную ермоловскую причуду. Главное, что с точки зрения христианской генерал при этом оставался холост. Когда пребывание генерала на Кавказе закончилось, мусульманские жены (с дочерьми от Ермолова) вернулись домой и благополучно снова вышли замуж. Троих же своих сыновей - Виктора (Бахтияра), Севера (Аллахияра) и Клавдия (Омара) Ермолов взял с собой в Россию, прекрасно воспитал и сделал образцовыми русскими офицерами.

Сам Ермолов о собственной манере управлять горцами не без иронии рассказывал так: "Я действовал зверской рожей, огромной своей фигурою, которая производила ужасное действие, и широким горлом так, что они убеждались, что не может же человек так сильно кричать, не имея справедливых и основательных причин". И еще: "Я многих, по необходимости, придерживался азиатских обычаев и вижу, что проконсул Кавказа жестокость здешних нравов не может укротить мягкосердечием". Генерал, кажется, гордился тем, что чеченские матери пугали его именем своих детей.

Заметим, что практически все русские военные, заслужившие на Кавказе славу и внушавшие страх противнику, сходны одним - умением вести психологическую войну, используя местные обычаи и менталитет. Барон Григорий Засс, вестфальские предки которого когда-то приехали в Россию, командир Моздокского казачьего полка, внушал чеченцам мистический ужас не только своими беспощадными рейдами. Есть немало анекдотичных историй, когда Засс, показывая элементарные фокусы своим гостям-горцам, добивался того, что его считали чародеем. Однажды, например, предварительно тайком разрядив пистолеты у гостей, он заставил их стрелять в себя, после чего получил у местных жителей славу "бессмертного". Впрочем, популярность Засса среди горцев покоилась, конечно, не только на фокусах. Известна история о том, как Засс освободил и наградил деньгами пленного чеченца, брат которого предложил ему в качестве выкупа свою жизнь. В другой раз, когда кто-то распустил слух о том, что русский военачальник отравил на переговорах одного из горцев, Засс без всякой охраны в сопровождении одного переводчика отправился в аул, где жил умерший, и опроверг обвинения. После этого имя Засса стало известно каждому горцу.

Не меньший трепет и одновременно уважение у горцев вызывал и донской казачий генерал Яков Бакланов. Он, точно так же, как и Засс, любил внешние эффекты и отличался удивительной храбростью. Однажды он до смерти перепугал делегацию чеченских стариков, приняв их в тулупе, вывернутым мехом наружу, с лицом, вымазанным сажей. Если учесть и без того весьма своеобразную внешность Бакланова, то можно не удивляться, что ему удалось напугать далеко не трусливых чеченцев. Будучи много раз ранен, Бакланов всегда мужественно переносил ранение на ногах, отчего горцы считали его, как и Засса, неуязвимым. Слава казачьего атамана особенно возросла после дуэли с лучшим чеченским стрелком. Чеченец промахнулся, а Бакланов, не слезая с лошади, одним выстрелом убил соперника. После этого у чеченцев появилась поговорка, которую они использовали, говоря о безнадежном хвастуне: "Не хочешь ли убить Бакланова?"

Наконец, очень сильно на психику чеченцев всегда действовало личное знамя Бакланова - черное полотнище с черепом и скрещенными костями. Один из очевидцев писал: "Где бы неприятель ни узрел это страшное знамение, высоко развевающееся в руках великана-донца, как тень следующего за своим командиром, там же являлась и чудовищная образина Бакланова, а нераздельно с нею неизбежное поражение и смерть всякому попавшему на пути".

Жестокость нынешнего конфликта, на которую часто обращают внимание на Западе, также генетически наследственна, как и сама проблема. Кавказская война не была игрой без правил, но правила эти, как мы уже видели, диктовал Кавказ, а не Европа. Лучшим свидетелем будет, вероятно, не русский или чеченец, а человек нейтральный, со стороны. Одним из таких свидетелей стал знаменитый Александр Дюма, побывавший на Кавказе. Даниэлл Циммерман в книге "Александр Дюма Великий", основываясь на воспоминаниях французского писателя, рассказывает: "Что стоит жизнь человеческая среди этой дикой природы? В лучшем случае горсть монет. По дороге на Червленную эскорт Александра был обстрелян небольшим отрядом чеченцев. Казаки бросаются в атаку. Все чеченцы бегут, за исключением одного, абрека, который дал клятву никогда не отступать. Абрек предлагает казакам единоборство. Неистребимое любопытство Александра заставляет его посулить двадцать рублей тому, кто согласится на поединок. Один казак пускает лошадь в галоп. Обмен выстрелами, в ход идет холодное оружие, и вот уже абрек потрясает головой казака и снова бросает вызов на поединок. Другой казак, куривший трубку, затягивается в последний раз и бросается к абреку. Ружье на плечо, но лишь легкий дымок, вроде как запал загорелся. Абрек приближается, стреляет, казак совершает маневр на лошади, снова вскидывает ружье, абрек падает. Казак отрезает ему голову. Его товарищи раздевают труп. У победителя спрашивают, как он сумел выстрелить два раза из одноствольного ружья. Первый дымок он, оказывается, выпустил изо рта".

Эпизод, дает, конечно, много пищи для размышлений по поводу царивших тогда нравов, однако заметим, не только среди русских и чеченцев: по меньшей мере, сомнительным выглядит поведение и великого француза, из любопытства за деньги взирающего на бой гладиаторов.

Вместе с тем, хотя природная смекалка и жесткие силовые методы Ермолова, Засса, Бакланова и многих других талантливых русских офицеров принесли России немало военных триумфов, все эти победы тем не менее так и не смогли коренным образом решить проблему. Бесперспективность только силового решения сложнейшего вопроса очень точно подметил Александр Грибоедов, сопровождавший генерала Ермолова в ряде походов. 7 декабря 1825 года в письме он пишет: "Пускаюсь в Чечню. Алексей Петрович (Ермолов) не хотел, но я сам ему навязался. Теперь это меня несколько занимает, борьба горной и лесной свободы с барабанным просвещеньем; будем вешать и прощать и плюем на историю!" Чуть позже, насмотревшись всякого, Грибоедов уже без шуток развивает мысль: "Действовать страхом и щедротами можно только до времени; одно страшнейшее правосудие мирит покоренные народы со знаменами победителей".

Конечно, Ермолов действовал не только силой и щедротами. Известно немало, правда, по большей части довольно неуклюжих попыток "проконсула" цивилизовать край. То он выписывал из России женщин, чтобы переженить своих заскучавших казаков и заселить Кавказ русскими: по просьбе Ермолова центр переправил ему несколько тысяч вдов с детьми и молодых девушек. Казаки их встречали пальбой из пушек, криками "Ура!", разыгрывали жен по жребию. То задумывался о том, что неплохо бы по рецепту Петра Великого цивилизовать край с помощью иностранцев. Выписал даже тридцать семей колонистов из Германии, но потом жаловался, что ему прислали негодный товар: "без всякой нравственности, небережливых и праздных". Как утверждает Ермолов, "многие из них были солдатами в числе контингента, который давал Рейнский союз Наполеону".

Как видим, тогдашняя российская власть была уверена, что лучшим способом цивилизации края будет не работа с местным населением, а расселение здесь русских. При этом не спрашивали согласия ни у местных жителей, ни у самих переселенцев. Известно, что и русские переносили немалые тяготы и беды в ходе реализации этого имперского плана. Как свидетельствует история, в 1811 году на Кавказской линии была поселена 1631 русская семья. В 1821 году общее число переселенцев-мужчин доходило до 16790 человек, в основном из Черниговской и Полтавской губерний. Все эти переселенцы находились в крайне бедственном положении, без всяких средств к существованию. Как правило, вынужденно продав на родине свое имущество за бесценок, переселенцы отправлялись по требованию властей в путь к осени, то есть в самое неудобное время. Лишившись по дороге к тому же скота, люди добирались до Кавказа нищими. Ермолов попытался устроить в их пользу частную благотворительную подписку, но она дала мизерные результаты: на каждого человека получилось менее одного рубля и на всех переселенцев 16 лошадей. Такими методами и такими темпами цивилизовать Кавказ было невозможно.

Наконец, самое главное, Чечня вовсе не желала цивилизации и предпочитала жить по своим правилам, кстати, существенно отличавшим ее от остальных кавказцев. В отличие от других горских народов, где уже появилась знать, а именно с ней успешнее всего договаривалась российская власть, чеченцы почитали себя одинаково равными. Авторитет чеченца базировался не на богатстве или знаниях, даже, в конечном счете, не на принадлежности к тому или иному роду, а прежде всего, на личной военной удали и удачливости в налетах. В отличие от других горских народов царизм в Чечне не находил объекта для переговоров, лидеров и социальных структур, которые могли бы гарантировать выполнение каких-либо соглашений. Когда такие лидеры на Кавказе появлялись, российская власть непременно пыталась с ними договориться и перетянуть на свою сторону. Классический тому пример отношения с легендарным Шамилем.

Официальная русская история XIX века уважительно называет Шамиля "знаменитым вождем и объединителем горцев Дагестана и Чечни в их борьбе с русскими за независимость". Дагестанец Шамиль, родившийся, по одним данным, в 1797-м, а по другим - в 1799 году, стал горячим сторонником нового тогда учения, искавшего спасения души и очищения грехов путем священной войны за веру против русских. Придя к власти в качестве третьего по счету имама Дагестана, Шамиль сумел объединить под своими знаменами дагестанцев и чеченцев, над которыми властвовал в общей сложности 25 лет. Война с русскими шла с переменным успехом, но к концу 1843 года Шамиль стал на время полным господином Дагестана и Чечни. Последняя была разделена на восемь округов - наибств, которыми управляли его наместники - наибы, а количество войск под командованием Шамиля в самые удачные для него времена достигало 60 тысяч человек. Ближайшими помощниками наибов были наиболее верные Шамилю слуги - мюриды. Они составляли и его личную охрану. Верховное управление находилось в руках духовенства. Всю подконтрольную ему территорию Шамиль пытался заставить жить по исламским законам шариата, который прямо противопоставлялся старинным горским обычаям.

Власть держалась на вере и насилии, постоянным спутником Шамиля был палач, которому всегда хватало работы. Своеволие чеченцев Шамиля раздражало точно так же, как и русских. Есть немало весьма негативных высказываний имама в отношении чеченцев. Ведя переговоры с русскими, Шамиль неоднократно давал им понять, что в их собственных интересах дать ему возможность "стреножить" непокорный Кавказ и чеченцев, в частности.

Упрощенный и примитивный взгляд на Шамиля, который сегодня бытует в среде некоторых современных кавказских, и в частности чеченских, националистов - "он решил отдать жизнь за свободу народа в борьбе против русских колонизаторов", весьма далек от истины. В 1836 году Шамиль писал генералу Клюки фон Клюгенау, командовавшему русскими войсками в Дагестане: "Пока я нахожусь в живых, вы найдете во мне усердного и неспособного на измены слугу русского правительства". Единственное условие было такое: "Я прошу Вас об одном: не мешайте нам драться между собою. Храбрейший из нас, конечно, останется победителем, необузданные смирятся, власть и порядок восторжествуют, и тогда будет, божьей помощью, общее спокойствие". Конечно, в обещаниях Шамиля быть "верным слугой российского правительства" в разгар "священной войны против неверных" была изрядная доля дипломатического плутовства, но сама по себе мысль "обуздать" горцев вполне совпадала с желанием государя императора.

Были близки и методы. Много позже Шамиль признавался: "Я употреблял против горцев жестокие меры: много людей убито по моему приказанию... Бил я шатоевцев, и андийцев, и талбутинцев, и ичкерийцев; но я бил их не за преданность русским - вы знаете, что тогда они ее не выказывали, а за их скверную натуру, склонную к грабительству и разбоям... И вы будете их бить за ту же склонность, которую им очень трудно оставить. Потому я не стыжусь своих дел и не боюсь дать за них ответ Богу". С годами эта позиция Шамиля только укрепилась, он считал, что управляет "народом скверным, разбойниками, которые только тогда сделают что-нибудь доброе, когда увидят, что над их головами висит шашка, уже срубившая несколько голов". "Если бы я поступал иначе, - заключает Шамиль, - я должен был бы дать ответ Богу, и он меня бы наказал за то, что я не наказывал свой народ". Думается, что подобные слова Шамиля проливались целительным бальзамом на души многих русских генералов - участников Кавказской войны.

В конце концов, Шамиль был все-таки побежден и взят русскими в плен. Последним его пристанищем стал аул Гуниб, где он попытался укрыться в 1859 году. Как свидетельствует история, в Гуниб имам Шамиль выехал с богатым обозом, а прибыл туда, не имея ничего "кроме оружия, которое было у него в руках, и лошади, на которой он сидел" - по дороге имама ограбили горцы из соседних аулов! Сильного Шамиля - боялись, слабого - грабили. Видимо, недаром за несколько лет до этого Шамиль с упреком сказал своим подданным, вспомнив уже известного нам русского генерала: "Если бы вы боялись Аллаха так же, как Бакланова, давно были бы святыми!"

Плен для Шамиля оказался не очень обременительным. Когда имам предстал перед Александром II, который, кстати, в юности сам отличился в боях на Кавказской войне, за что был награжден Георгиевским крестом, русский император заявил: "Я очень рад, что ты, наконец, в России, жалею, что это случилось не ранее. Ты раскаиваться не будешь. Я тебя устрою, и мы будем друзьями!" Имам был с комфортом поселен в Калуге, получал достойное содержание, а затем, когда страсти на Кавказе поутихли, был отпущен в Мекку, где умер и был похоронен. После него осталось немало писем на имя русского императора со словами благодарности и преданности. А однажды он произнес речь, в которой заявил: "Старый Шамиль на склоне лет жалеет о том, что не может родиться еще раз, дабы посвятить свою жизнь на служение белому царю, благодеяниями которого он теперь пользуется". Можно, конечно, сомневаться в искренности слов старика, но, с другой стороны, никто не заставлял Шамиля их произносить. Да и, уехав в Мекку, Шамиль не проявил желания возобновить борьбу с русскими. Похоронен легендарный имам в Медине, на кладбище Джаннат-аль-Бакир, в одном из самых почитаемых мусульманскими паломниками мест. Один из его сыновей стал русским генералом и верно служил России, другой сын стал турецким генералом и воевал против русских. Внук Шамиля - офицер французской службы Саид-бек в сентябре 1920 года активно участвовал на юге России в борьбе против советской власти.

Пленение Шамиля вызвало немало надежд на близость окончательного урегулирования кавказского вопроса. Князь Барятинский, пленивший имама, говорил: "Теперь, когда все эти горы, ущелья и долины, огражденные природой и искусством, в наших руках; когда воинственное, фанатическое население их, так долго не выпускавшее из рук оружия, вдруг нам покорилось, - теперь настала пора бесчисленных забот и усиленной деятельности для продолжения путей сообщения, для учреждения правильной, сообразно с духом народа администрации, для избрания и занятия стратегических пунктов - одним словом, для приобретения такого положения, которое избавило бы нас в будущем от всяких случайностей и вторичной кровавой борьбы. С помощью Бога, с содействием моих отличных помощников, с теми несравненными войсками и средствами, которые Государь Император предоставил в мое распоряжение до исхода 1861 года, я могу надеяться достигнуть и этой цели, для славы возлюбленного Монарха". Увы! Как показала история, это был лишь временный успех.

Кавказская война за период между 1801 и 1864 годами стоила русским, по некоторым данным, 77 тысяч жизней. Совершенно очевидно, что горцам она стоила намного больше, просто эти подсчеты никто не удосужился произвести, да и вряд ли возможно было это сделать.

Последствием войны стал тогда первый массовый исход чеченцев за границу, прежде всего в Турцию, которая обещала беженцам оказать радушный прием. Россия против отъезда не возражала и даже, этому есть документальные подтверждения, оказывала беженцам небольшую материальную помощь. Судя по тому, что многие скоро стали просить русское правительство разрешения вернуться домой, прием им был оказан не лучший. О том же говорят и некоторые записки сына Шамиля Мухаммеда-Шафи: "Я напишу султану Абдул-Меджиду, чтобы он перестал морочить горцев... Турецкое правительство вело политику в отношении горцев такую точно, как европейцы в отношении негритосов. У турецкого правительства не хватило благородства даже для дачи приюта горцам-переселенцам в Турцию, которые с трепетом ехали туда, как в святые места, думая найти в единоверной Турции для себя новую родину. Правительственный цинизм Турции доходил до того, что турки, вначале чуть ли не воззваниями поощряя переселение, думали использовать беглецов, по-видимому, для своих военных целей... но, столкнувшись с лавиной беженцев, испугались и позорно обрекли на вымирание людей, которые умирали и готовы были умереть по одному знаку - за величие Турции".

Чеченцы действительно оказались между двух огней. Россия, многократно воевавшая с турками, не очень хотела принимать назад тех, кто "готов был по одному знаку умереть за величие Турции". Тем более что таких желающих немало оставалось еще на Кавказе. На одном из массовых прошений о возвращении на родину император Александр II начертал резолюцию: "О возвращении и речи быть не может". Кое-кто в индивидуальном порядке получил разрешение вернуться, но основная масса беженцев так и осталась в Турции.

После 1864 года кавказский вулкан на время притих, хотя небольшие выбросы лавы, особенно в Чечне, случались и потом. Снова вулкан заговорил сразу же после ослабления центральной власти в России, связанной с революциями 1917 года и гражданской войной. Кавказ в это время упорно отторгает и белогвардейцев генерала Деникина, и Красную армию. Советская власть устанавливалась в регионе с огромным трудом.

Впрочем, и в этот период при всем желании очень сложно отделить политическую борьбу от элементарного разбоя. Важнейшими причинами бандитизма дагестанский Совет народных комиссаров (СНК), может быть, вполне справедливо считал в 1921 году кумовство и взяточничество местных органов правопорядка. Немаловажную роль во всплеске преступности играло, по мнению дагестанского СНК: "бандитское движение в Чечне и самовольное переселение в Хасавюртовский округ 4000 чеченцев - народа с особенно преобладающими хищническими наклонностями. При нахождении в соседстве с особо бандитским народом - Чечней, Совещанием принимается ряд мер по водворению спокойствия и предохранению жителей от нападений. Для охраны проектируется создание местной самообороны и изыскиваются средства к ее содержанию". Конечно, велик соблазн списать все эти нелицеприятные высказывания дагестанцев о своих соседях на большевизм, но, как мы уже видели, практически о том же задолго до Советов говорил и писал имам Шамиль.

Через три года ситуация все та же. Разведотдел штаба округа констатирует в своем годовом отчете за 1923 год: "Обращают на себя внимание повторяющиеся конфликты между населением Чечни и Дагестана, возникающие на почве грабежей и похищения женщин с целью выкупа". Здесь же приводятся многочисленные конкретные факты хищений и грабежей, произведенных чеченцами. В ответ одна за другой следуют операции по разоружению различных чеченских селений. Сводки говорят о сотнях и тысячах единиц оружия и о том, что его удается собрать лишь после применения силы. Обычная методика действий советских сил безопасности и армии того периода очень напоминает прежние дореволюционные времена. Сначала переговоры со старейшинами и предложение уладить дело миром. На предложение, как правило, следует отказ. После этого предупредительные залпы, а затем огонь на поражение. Только после уничтожения нескольких домов удается заставить селение сдать оружие. Впрочем, далеко не все: обыск значительно увеличивает число конфискованного оружия. Как свидетельствуют документы, так происходит в это время практически в каждом населенном пункте Чечни.

Несмотря на все эти меры, в 1929 году - одно восстание, а в 1932 году - другое. После подавления сопротивления снова небольшое временное затишье. Как раз до начала Великой Отечественной войны (1941 - 1945). Уже осенью 1941 года отмечается активизация повстанческого движения, ободренного приближением к Северному Кавказу линии фронта. Объектами нападения становятся колхозы и небольшие воинские подразделения. Как свидетельствуют документы, часть повстанцев в этот период установила связь с германским командованием и даже оказывала помощь продвигавшимся на юго-восток горнопехотным частям группы армий "Юг". Отбросив немецкие войска от Кавказа, советская армия и силы государственной безопасности снова занялись Чечней. В конце февраля 1944 года сотни тысяч чеченцев были силой посажены в грузовики, вывезены на железнодорожные станции и отправлены в Казахстан.

Все сказанное выше - правда. Как, впрочем, правда и то, что в результате жестоких репрессий пострадали сотни тысяч людей, причем большинство из них, конечно, были абсолютно невиновны. На этот раз инициатором репрессий стал коренной кавказец Иосиф Джугашвили, он же Сталин - человек, который, безусловно, отлично разбирался и в истории региона, и в психологии чеченцев. Более того, вождь компартии был прекрасно знаком с традиционными горскими методами разбоя. В 1906 - 1907 гг. Иосиф Сталин руководил проведением экспроприаций в Закавказье, или, проще говоря, грабил банки и другие учреждения, чтобы финансировать революционную деятельность большевистской партии.

Депортация чеченцев и некоторых других народов Советского Союза произошла в разгар второй мировой войны. Трудно сказать, действительно ли Сталин - "отец народов", как его тогда называли, помня о прошлом, искренне опасался массовой измены со стороны чеченцев или лишь использовал войну как повод для расправы. Зная сложный характер Сталина, возможен любой вариант. Наконец, на мысль о депортации чеченцев его могла навести не только русская история, но и современный ему тогда западный опыт: напомним, что именно в это время в США интернировали в концентрационные лагеря японцев. Всех скопом, на всякий случай.

Можно легко представить себе, как больно и обидно гражданину России, современному здравомыслящему и законопослушному чеченцу, вспоминать о тех давних временах или о последнем трагическом десятилетии взаимоотношений с Федеральным центром, но он должен признать, что право на обиду имеют и многие соседи Чечни, в свою очередь, перенесшие от чеченцев немало горя.

Многие оценки современных экспертов чеченцам слушать неприятно и обидно, тем более что не все эти оценки всегда точны и объективны. Тем не менее, без этого болезненного и, к сожалению, неизбежно травмирующего анализа не обойтись. Пожалуй, уже пора прекратить по привычке все валить на Москву. Русские уже давно пытаются разобраться в своих ошибках, до хрипоты споря по поводу Чечни, но и чеченцам нужно, наконец, понять, в чем их главная проблема. Например, попытаться честно ответить на вопрос: почему то, что русские, цивилизованная Европа и даже имам Шамиль, издревле считали разбоем, для многих чеченцев было и до сих пор остается нормой жизни?

Выдача убийц, грабителей и насильников силам правопорядка самими чеченцами была и остается редкостью. Между законом и верностью роду подавляющее большинство чеченцев по-прежнему выбирает последнее. Царские генералы, а затем и советские силовые структуры многократно наказывали целые поселения не только за прямое участие в грабежах и захвате заложников, но и просто за помощь налетчикам. Не помогало прежде, редко помогает и сейчас. Как свидетельствуют многочисленные исторические источники, даже так называемые "мирные" равнинные чеченцы, жившие в непосредственной близости к русским поселениям, сами непосредственно не участвуя в налетах, обычно помогали грабителям, указывая на слабые места в русской обороне, давали налетчикам нужную информацию и при необходимости их укрывали. Так было, так, к сожалению, очень часто случается и сейчас. Историки нередко цитируют ответ, данный царскому генералу Румянцеву, требовавшему прекратить набеги, одним из чеченцев: "Набег и грабеж - наши занятия, как ваше хлебопашество и торговля".
Налеты и захват заложников для их последующей продажи, конечно, не чеченское изобретение. В свое время Московская Русь немало страдала от неугомонных донских и волжских казаков, которые несколько веков подряд осложняли ее внешнеполитические контакты с южными соседями, поскольку, несмотря на все протесты Москвы, нападали на иностранных купцов, грабили суда на Черном море и занимались работорговлей. Через все это прошли и многие другие народы. Так что разбойничьи налеты как "отхожий промысел" - феномен хорошо известный в истории. Другое дело, редко бывает, когда он остается основным источником доходов столь долгое время, как это произошло в случае с Чечней.

В разные времена, в зависимости от политических вкусов и пристрастий ученых, чеченские налеты объясняли по-разному. Многие историки, рассуждая об этнопсихологических особенностях чеченцев, до сих пор ссылаются, например, на одного из основоположников марксизма Фридриха Энгельса, писавшего о "жажде добычи" при переходе к классовому обществу. Цитируются его слова о том, что "воровство, насилие, коварство, измена" - обязательные спутники при переходе от родоплеменных отношений к классовым. По мнению этих ученых, речь идет о задержке социального развития чеченского общества, вызванного своеобразными горными условиями существования.

В советские времена, кстати, с подачи самого Сталина былые налеты горцев объяснялись антиколониальной войной против царизма, а новые налеты исключительно антисоветской деятельностью и происками Запада. Сам Шамиль на какое-то время был объявлен "платным агентом турецкого султана и английского империализма", но скоро реабилитирован и стал уже "героем национально-освободительной борьбы против русской монархии". Реабилитация прошла в присущей тому времени манере. В 1957 году была организована научная конференция "О движении горцев под руководством Шамиля", которая аргументировала изменение официальной точки зрения необходимостью "разоблачения всех и всяческих концепций буржуазных апологетов и извращений в области исторической науки", борьбой против "конъюнктурщины, догматизма, начетничества и доктринерского отношения к теории". В ходе всей этой конференции не было сказано уже ни слова о заложниках и работорговле, зато обильно цитировался Карл Маркс, например: "Храбрые черкесы снова нанесли русским несколько серьезных поражений. Народы, учитесь у них, на что способны люди, желающие остаться свободными". Наконец, конференция особо подчеркнула, что "войну горцев под руководством Шамиля следует считать прогрессивной", поскольку так думали крупнейшие деятели коммунистической партии "ученики Ленина - Сталин, Орджоникидзе, Киров и Фрунзе".

Обо всех этих исторических трактовках стоит вспомнить хотя бы потому, что старый сталинский антиколониальный тезис был взят на вооружение и нынешними чеченскими националистами и сепаратистами. Тезис, правда, изрядно хромал в прошлом, хромает и сейчас. Все бы ничего, но чеченские налеты на соседей начались задолго до того, когда они услышали о России, продолжались во времена царизма, во время двух русских революций 1917 года, во время гражданской войны и полного безвластия на Кавказе, при советском режиме и, наконец, при нынешней демократической власти. В последние годы в Чечне брали в заложники любого: гражданина России, Франции, Англии, Израиля или Польши. Какое отношение все это имеет к антиколониальной войне, не ясно. Наконец, одни чеченцы всегда грабили и продолжают грабить других чеченцев. Председатель Союза народов Чечни доктор юридических наук Асламбек Аслаханов недавно заявил: "Чечня - это заноза, и заноза, прежде всего для самих чеченцев: среди тех, кого воровали, 95 % составляли чеченцы. Преступления, совершавшиеся в республике, не могло бы терпеть ни одно государство". Не спасало и не спасает ничто, даже духовный сан, как в случае с Шамилем. Таким образом, как свидетельствуют сами факты, вопросы веры, идеологии или политики, в частности борьба за независимость, тут по большому счету, похоже, не при чем: выбор объекта налета определялся и определяется только двумя факторами - размером возможной добычи и степенью риска.

Естественно, не каждый чеченец - грабитель, также как не каждый русский - порядочный человек, но исторический факт, что в Чечне уже который век то тлеет, то сильнее разгорается не вполне понятный даже современным аналитикам "очаг инфекции". Болезнь очевидна. Плохо и тяжко от этого всем. И самой Чечне, и ее ближайшим соседям, и в целом России.

Как показывает история, чеченская болезнь из разряда "возвратных лихорадок". Она обострялась всякий раз, когда силы России по той или иной причине были ослаблены: в период нескольких столкновений с Турцией, во время Крымской войны 1853 - 1856 гг., во время революции 1917 года и гражданской войны, в первые тяжелейшие для страны послереволюционные годы, наконец, в ходе второй мировой войны. Лихорадка, естественно, не могла не дать о себе знать на фоне распада СССР, когда в России начались жизненно необходимые, но крайне тяжелые и сами по себе болезненные реформы.

Октябрь - ранее 7 ноября 1657 г.

ПИСЬМО ИЗ ШИБУТСКОГО ДЖАМААТА ЦАРЮ АЛЕКСЕЮ МИХАЙЛОВИЧУ С ПРОСЬБОЙ ПРИНЯТЬ ЕГО ЖИТЕЛЕЙ В РУССКОЕ ПОДДАНСТВО

Он! /*/
Мы, из Шибуського джамаата /**/, чтобы быть подданными великого царя, [из] сей страны гор, [а] именно [из] Чечани [Чечати?], Тонса - направили трех посланцев к русскому царю; если он пожалует нас, то мы станем подданными царя. Имена сих [посланцев] суть: Алихан, Сусла, Алгян - этих троих людей мы послали, и их [?] снова послали; и аманата /***/также послали мы. И пусть русский царь нас пожалует. Пошлем посланцев нашему Тэмурасу царю; ныне Тэмраш царь стал подданным русского царя. Мы тоже [желаем] быть подданными русского царя. Царь, смотри же на нас велико - приведем в подданство много-много селений. [А пока] мы, три-четыре селения, били челом великому царю: пожалуй нас, царь!
Примечания:
* / Местоимение 3-го лица, употреблявшееся на Востоке в начале письма или книги как обозначение Аллаха.
** / В документах этого периода для обозначения чеченцев употреблялись различные этнонимы, в том числе, "шибуцкие люди".
***/ Заложник, часто ребенок из знатной семьи, даваемый в обеспечение договора. Нарушение договора означало рабство или смерть аманата.

"...А в прошедшем 1780 году троекратно от старшин присланы были ко мне письма с прошением о принятии их по-прежнему в подданство. Но оказалось, что еще колебались они в своих мыслях... Почему и оставлял их без ответа. Напоследок точно пришли в раскаяние и все единодушно просили о принятии их в вечное подданство, в чем торжественно учиня вверяемую присягу, обязались письменно как им самим, так и их потомкам состоять вечно подданными ЕИВ *. И спрашивают всемилостивейшего в прежних своих проступках прощения и высочайшего повеления о принятии их в число вечно подданных. С поданных же мне на татарском диалекте обязательств присяги перевод: во апробации вашей светлости в покорности подношу...
При сем приемлю смелость вашей светлости о трудившихся посему, а наипаче по многим возлагаемым по пограничным секретным делам капитана князя Бековича Черкасского и подпоручика Зорина рекомендовать, яко достойных и по возлагаемых на них должностях исправных офицеров".
*/ Его Императорское Величество.
"Мы, нижеименованные большие чеченские и аджиаульские старшины и народ, обещаемся и клянемся пресвятым алкораном, всемогущим богом и пророком Махометом в том, что, будучи из древних лет подданными Всероссийскому Престолу, хотя и присягали прежде предкам ЕИВ в верности своей и выполнении всевысочайших их воли и повелений, но, забыв долг клятвенного своего обещания от легкомыслия своего, отступали от должного повиновения и с дерзким сим поступком оскорбили, отлагаясь от подданства всепресветлейшую и всемилостивейшую нашу государыню.
Ныне же, раскаявшись чистосердечно, в таковом предосудительном и дерзновенном нашем поступке просим сами о принятии себя в вечное подданство, ожидая из матерного ее величества милосердия проступкам нашим прощения и быть удостоенным принятия в число вечно верно подданных ее сынов, признавая пред совестью себя вечно и верно подданными ЕИВ и наследников ее, прибегая, просим в преступлениях своих прощения и пощады.
Обещаемся и клянемся всемогущим богом и пророком Махометом, что хотим и должны служить (перечисляется вся царская семья) вечно, верно и послушно, и все повиновения их, чтоб угодно ни было, почитая за святое правило исполнять беспрекословно со всяким благоволением, чистою совестью и повиновением подлинным. И пока живы пребудем мы и потомки наши, должны добровольно защищать ЕИВ и их императорские высочества и Отечество, где бы то ни было чинить везде храброе и сильное сопротивление до последней капли крови, пока приятен нам живот наш, и вечное блаженство. И ничем постановляемым начальникам и их установлениям противиться не будем.
И если бы против всякого чаяния и чтоб таковы из нас оказался, который бы, забыв страх божий и свою собственную должность и совесть верноподданного, предпринял бы что-либо против Отечества и ЕИВ, в нас избегать будем с таковыми извергами сообщения и по лучшей совести нашей всякий стараться станет таковое зло предупреждать и в надлежащих местах о том заблаговременно объявлять. Самих же начинающих злодейства почитать собратию вредных и недостойных извергов от рода человеческого людей. И если возможно будет, таковых поймав, представлять на высочайшее рассмотрение ЕИВ. Если же мы сего клятвенного нашего обещания в чем-либо, хотя в малом, преступим, то отрекаемся на веки от всевышнего бога и пророка нашего Махомета и лишаемся, как безверные, в будущем веке милостей всевышнего Бога и великого пророка Махомета, подвергаем себя вечному проклятию и сверх того - наказанию непобедимого ЕИВ оружия.
Во утверждении сей клятвы, которую обязуемся содержать вечно и свято и ненарушимо, целуем алкоран, подписываем своеручно и прикладываем свои печати и пальцы.

Присяга "больших чеченских и аджиаульских старшин и народов"
"1781 года января 21 дня мы, нижеподписавшиеся большие чеченские, хаджиаульские старшины и народ, добровольно, чистосердечно, по самой лучшей нашей совести объявляем бригадиру, кизлярскому коменданту и кавалеру Куроедову, что, чувствуя от ЕИВ изливаемые ко всем верноподданным высочайшие щедрые милости и мудрое управление, раскаиваясь в своем преступлении, прибегаем под покровительство, выспрашиваем всевысочайшее повеление о принятии всех старшин и народ по-прежнему в вечное подданство, на ниже писанных правилах:
1-е
Всем нам вышеписанных деревень старшинам и народу с детьми нашими и потомками быть в вечном подданстве ЕИВ (все семейство) в вечном подданстве верными и усердными во всю жизнь нашу и потомков наших и все повеления их чтоб угодно было, поставляя за святое правило, исполнять беспрекословно со всяким благоволением и повинностью.
2-е
Всевысочайшие интересы ЕИВ сохранять и защищать до последней капли крови, не жалея живота своего. Врагов ЕИВ и Отечества по велениям истреблять и ни под каким видом дружбы и согласия с ними не иметь.
И ежели что старшинам или народам от стороны соседственных народов и от верноподданных услышатся, каковые против высочайшего ЕИВ здравия ко вреду Отечества или к похищению высоких интересов, о том заблаговременно в ближайшие российские селения командирам и кизлярскому коменданту тот час доносить, а самим сколько сил доставать будет защищать и ко вреду не допущать.
3-е
Быть нам, старшинам, и всему народу во всем с вечно подданными кумыкскими народами на поставленных правилах. Старшин же в деревнях для исправления общественных дел избирать нам самим беспрепятственно, кого в ту должность удостоим по древним обычаям. Владельцев наших почитать и во всем им повиноваться.
4-е
Быть нам, старшинам, и всему народу с верноподданными кумыкским, кабардинским, осетинским народами в добром согласии, так как одной державы и Отечества, и ни под каким видом неприятельских дел не начинать, каковые произойти могут. Несогласия чрез воровство разбираться во всем по древним кумыкским обычаям, и ежели между собой разбирательства и удовольствия по претензиям не были учинены, о том испрашивать решения кизлярского коменданта.
5-е
Состоять нам на всех правилах кумыкских, нежели б что произошло неумышленно или иногда и воровские дела по таковым разбираться нам по древним кумыкских народов обычаям и конечно по доказательствам.
Всем верноподданным ЕИВ делать тот час по претензиям всякое удовольствие, ежели ж бы паче чаяния произошли смертные убийства, то должны платить за убитого по сто, а раненому по пятидесяти рублев, не исключая и женского пола. Напротив того, и нам получать то же удовлетворение.
6-е
В прошлом, 1779 году взятых в плен из Калиновской станицы мужеского, женского пола всех нам представить в Кизляр к господину коменданту Куроедову без заплаты, а сверх того ежели найдутся у кого в наших селениях российские солдаты, казаки и другие люди, купленные из давних лет, пленные, и они должны представить к показанному господину коменданту за заплату закупленных той самой цены, почем они куплены. А за пленных по положенной кумыкам платы.
Ежели же будут наши холопы магометанского закона от нас бежать и являться в российских границах, оных нам отдавать обратно.
А христианского закона, яко то грузины, армяне, за оных нам производить по кумыкскому установлению заплаты. Нам же всех беглых верноподданных ЕИВ всякого закона людей не под каким видом не принимать и не держать, а ловить и представлять в Кизляр господину коменданту.
7-е
Все претензии российской стороны до сего происшедшие - воровство, грабительство, кроме указанных в 6-м пункте Калиновской станицы казаков и женского пола, коих мы обязываемся возвратить, и пограбленной в Шелковском Сарафанниковом заводе церкви, ежели оное грабительство произошло от наших народов, сыскав, и все церковные вещи возвратить же - а прочие в прежних временах, включая вышеописанное грабительство, отгон скота и разных вещей, из высочайшего ЕИВ матерного милосердия нам отпустить.
С нашей же стороны, каковые были претензии из верноподданической должности буде оставляемы и предлагаемы вечному забвению, а единственно только испрашиваем всевысочайшего милосердия.
8-е
Ежели бы паче чаяния каковые неподданные или и подданные российской державы народы предпринять учинят российским границам какой вред, а мы узнаем оной, по возможности нашей не отвратив и не дадим знать, и чрез то произойдет какое хищение, отгон скота или пленение людей, паче ежели те злодеи перейдут через наши дачи беспрепятственно, в том мы повинны, не только пограбленное возвратить, но по высочайшей ЕИВ власти наказать по поставленным законам себя повергаем.
9-е
Когда мы удостоены будем всевысочайшим ЕИВ повелением о принятии по-прежнему в вечное подданство, позволить нам невозбранно проезжать для торгу в Кизляр, Моздок и прочие российские места. И никаких обид не чинить, считать и принимать нас везде так, как вечно - и верноподданных. А в случае каких происшедших обид по принесении жалобы где бы то случилось начальникам, особливо г-ну кизлярскому коменданту, чинить удовольствие. Ежели же узнаем мы, где в российских местах своих лошадей, скот или у нас опознают, в таком случае по древним обычаям нашим оной отдавать бесспорно или показать настоящего вора.
10-е
Во уверении же сей нашей верноподданнической должности даем мы из первейших наших фамилий аманатчика, коего в содержании пищей, равно и в перемене из знатных первейших фамилий аманатов, предается всевысочайшей ЕИВ воле.
11-е
Все си пункты согласно и добровольно старшин и народов о содержании в совершенном, к верной вечно подданнической должности, в не нарушении вовеки со обязательством по поручительства чеченского владельца Арсланбека Айдемирова.
В присутствии его и присланного из Кизляра почтенного подпоручика Зорина своеручно подписали печатями и пальцами с клятвою пред алкораном утвердили".
(Текст документа от 21 января 1781 года).
19 апреля 1781 г.

"Минувшего марта 13, прибыв в Кизляр, чахкиринский владелец Алихан Нурмаматов в подданном на татарском диалекте доношении написал, что он издревле в родстве чеченским владельцам Алисолтану Алибекову и Арсланбеку Айдемирову, о чем-де всему народу известно... в своей чахкиринской деревне надо всеми подвластными находится владельцем, в коей состоит близ двухсот дворов... чтоб впредь ни под каким видом российской стороне никаких неприязненных дел не чинить, и быть в вечном подданстве ЕИВ и служить со усердием так, как кумыкские народы, и тем доношением просит: его владельца со всем подвластным народом припадающего к стопам ЕИВ о принятии в вечное подданство... чтоб пожаловать.
Позволять ему владельцу и народам его из нынешнего места переселиться на сю сторону реки Сунжи, ниже урочища Куллара, где живет кихинец Кайтука в расстоянии от онаго в четырех верстах, и служить со всяким усердием, как повелено и исполнять с точным повиновением, и чрез те места никаких воровских партий не пропущать, отвращать и ловить, а о не возможностях тотчас уведомлять, и давать знать способность на форпост, и по городам российским командирам.
А если-де чрез слабость его, что пропущено будет и в российской стороне причинен будет какой вред, то он с народом своим должен все оное тут и сверх того подвергает себя законному наказанию.
Показанная же чахкиринская деревня стоит на речке Аргун, в двадцати верстах выше чеченских деревень Большого Чечня..."
Почему предписываю вашему высокопр-ву, подходя к жилищам чеченским, которые будут вам в левой руке, дать знать заблаговременно г-ну ген.-лейт. и кавалеру Мусину-Пушкину, дабы он уведомил вас, какие деревни, по предложению моему, дали аманатов и исполнили ли данные мною предложения и какие не соглашались быть покорными, то первые деревни пощадить и дать им всякую протекцию, прочие же деревни чеченские и карабулакские строго наказать без всякой пощады.
Отхватя их от гор, в которых им укрыться ныне не можно по выпавшему снегу, отряд вами командуемый, приняв влево, должен действовать, отряд же другой под командою ген.-лейт. Мусина-Пушкина или кому он поручит со стороны Моздока, начиная от Кумбелейки, так, чтобы сказанные хищники не могли никак избежать силы оружия непобедимого войска ЕИВ и наказание сие простирать до того времени, пока они не дадут самых знатнейших аманатов и не дадут присяги на верноподданство ЕИВ в том, чтобы никогда, ни под каким предлогом хищничеств и набегов не делать.
На сей-то конец нужно вам дать заблаговременно знать Мусину-Пушкину и учредить наступление в одно время и так, чтобы о действиях могли друг друга извещать для произведения больших успехов.
В прочем я полагаюсь на усердие ваше к службе и деятельность. К. ген.-лейт. Мусину-Пушкину ныне же посылаю я нарочного. С данного же ему ордера копию включаю. Баранту должны вы сохранить, дабы по окончании экспедиции удовлетворить линейных жителей и воинские команды, разновременно лошадей и прочего через хищничество чеченцев и карабулаков лишившихся".
Подлинный подписал: ген.гр. Гудович.
1807 г., март - не позднее 14 апреля.

1-е
Мы, нижеподписавшиеся старшины, избранные от лица всего народа деревень чеченских, восчувствовав наши прежние преступления и зная неизреченное милосердие Его Императорского Величества Государя Императора и Самодержца Всероссийского Александра Павловича, повергаем себя со всем народом чеченским с чистосердечным раскаянием в вечное верноподданство Всеавгустейшему Всероссийскому Императорскому Престолу, в чем и даем присягу по нашему обычаю на святом Коране по приложенной у сего форме.
2-е
Обязуемся всем тем, что для нас есть священно, быть на вечные времена верным и отнюдь не только оружием, но даже ничего зловредного не предпринимать противу российских подданных не делать ни малейших хищничеств, как то увоза людей, отгона скота или какого-либо грабительства в российских границах, в достоверность чего даем первейших из нас аманатами по выбору российского в здешнем крае начальника.
3-е
Всех без изъятия российских подданных, как захваченных нами, так и бежавших, у нас теперь находящихся, обязуемся по чистой совести без малейшего промедления времени представить, кроме тех, кои назад тому 15 лет, считая с сего числа, у нас находятся, принявших магометанскую веру по обстоятельствам или принуждению и водворившихся уже между нас и имеющих семейства, сим предоставляем это собственной их воле остаться у нас или возвратиться в недры своего отечества со всем своим семейством.
4-е
Отбитые нами лошади и захваченный какой-либо скот в российских границах, весь что у нас теперь есть налицо, клянемся Святым Кораном по нашей чистой совести тотчас собрать и представить.
5-е
Будь сверх нашего чаяния кто-либо из народа осмелится, нарушив свою присягу, делать хищничества в российских границах, о таковых немедленно объявлять и представлять начальству.
6-е
В заключении сего за малейшее, что замечено будет от нас неисполнение по сему данному нам постановлению, подвергаем себя как неверный и нарушивший присягу народ, строжайшему за оное наказанию и в жилищах наших разорению без сопротивления.
Следует 52 отпечатка пальцев с пояснительными записями.
1807 г., март - не позднее 14 апреля.

Я, ниже имянованный, обещаюсь и клянусь пред всемогущим богом великим пророком Магомедом сильным с четырьмя Его приемниками и святым Его Кораном в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству своему истинному всемилостивейшему Великому Государю Императору Александру Павловичу Самодержцу Всероссийскому и его Императорского Величества всероссийского престола наследнику, которой назначен будет, верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови, и все к высокому Его Императорского Величества самодержавству силе власти принадлежащие права и преимущества узаконенные и впредь узаконяемые по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять и при том, по крайней мере, стараться споспешествовать все что к Его Императорского Величества верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может о ущербе Его Величества интереса вреде и убытке, как скоро о том уведаю не токмо благовременно объявлять и всякими мерами отвращать и недопущать тщатися и всякую мне вверенную тайность крайне хранить буду и безмолвно повиноваться Высочайшим повелениям и постановленных начальников и по ним надлежащим образом по совести своей исправлять и для своей корысти свойства дружбы и вражды противно должности своей и присяги не поступать и таким образом себя весть и поступать, как верному Его Императорского Величества подданному благопристойно есть и надлежит как пред Богом и судом его страшным в том всегда ответ дать могу как суще мне Господь Бог душевно и телесно да поможет. В заключение сей моей клятвы целую книгу святый Коран и во оном страшные слова валлаи... (далее неразборчиво).
1807 г., март - не позднее 14 апреля

1. По дороге от Владикавказа до Моздока по линии Кавказской и по другим местам российским всякого звания людям никаких обид не делать и никаких хищничеств не токмо не производить, но, если узнают, что какой-либо хищник проедет чрез какую деревню, тотчас уведомлять ближайших российских Начальников, в случае же нарушения сего виновник подвергается строжайшему по российским законам наказанию.
2. Чеченский народ обязывается ответствовать, дабы по дороге от Владикавказа до Моздока никаких нападений хищнических на проезжающих и воровства не было.
3. Всех сбегающих к чеченцам солдат, казаков и других людей не принимать, не покупать и тот час возвращать к ближайшим Начальникам в Кизляр или Владикавказ и Моздок, за что будет выдаваемо по 50 руб. Если же кто задержит или утаит и после откроется, то сие сочтено будет за нарушение подданства.
4. Со всякой деревни дать в знак верности в аманаты из лучшей фамилии, оные будут жить в Кизляре и будет производимо на каждого в год по 120 руб. Аманаты сии будут наказываемы, если какое зло чеченцами будет в котором бы то ни было месте учинено.
5. Если чеченская скотина какая окажется у русских, то позволяется им отыскивать ее и будет возвращаема.
6. С продаваемых и покупаемых чеченцами товаров пошлин не брать, а будет взыскиваема с тех, кои купят у чеченцев или продадут им.
7. Если чеченцы будут верны, то будет им отпускаема соль наравне с Кабардинцами и прочими горскими народами, Высочайшему Престолу Его Императорского Величества верными.
8. Наконец, если чеченцы не перестанут производить хищничества, то должны ожидать совершенного себе разорения и истребления.
С подлинным верно Граф Иван Гудович

"Все владельцы селений чеченских, расположенных по берегу Терека, именующихся мирными, находились при войсках.
Селения сии не менее прочих наполнены были разбойниками, которые участвовали прежде во всех набегах чеченцев на линию. В них собирались хищники и укрывались до того, пока мирные чеченцы, всегда беспрепятственно приезжавшие на линию, высмотрев какую-нибудь оплошность со стороны войск наших или поселян, могли провождать их к верным успехам.
Чеченцы, издали высматривая движение наше, не сделали ни одного выстрела до прибытия нашего к Сунже. Весьма немногие из самых злейших разбойников бежали из селений, по левому берегу лежащих; все прочие бывали в лагере, и я особенно ласкал их, дабы, оставаясь покойными в домах своих, могли привозить на продажу нужные для войск съестные припасы. В лагерь взяты были от их селений аманаты.
Старшины почти всех главнейших деревень чеченских были созваны ко мне, и я объяснил им, что прибытие войск наших не должно устрашать их, и если они прекратят свои хищничества; что я не пришел наказывать их за злодеяния прошедшего времени, но требую, чтобы впредь оных делаемо не было, и в удостоверение должны они возобновить давнюю присягу на покорность, возвратить содержащихся у них пленных. Если же ничего не исполнят из требований моих, сами будут виною бедствий, которых не избегнут, как явные неприятели. Старшины просили время на размышление и совещание с обществом, ничего не обещали, отзываясь, что ни к чему приступить не могут без согласия других. Приезжая нередко в лагерь, уверяли в стараниях своих наклонить народ к жизни покойной, но между тем из многих неосновательных рассуждений их, сколько неудобно исполнение требования о возврате пленных, можно было заметить, что они не имеют вовсе намерения отдать их. В совещаниях их находились всегда люди, нам приверженные, и от них обстоятельно знали мы, что известные из разбойников, не надеявшиеся на прощение за свои преступления, возмущали прочих, что многие из селений, по связям родства с ними, взяли их сторону и отказались ездить в собрание. Прочих же успели они уверить, что русские, как и прежде, пришли для наказания их, но потому не приступают к оному, что опасаются в летнее время вдаться в леса непроходимые. Что устроение крепости есть вымысел для устранения их, но что того не имеем мы намерения и даже ни малейших нет к тому приготовлений, что чеченцам нужно иметь твердость, и мы, пробывши некоторое время, возвратимся на линию".

* * *

"1-го числа октября поехал я из крепости Грозной на линию, где в селении Прохладном пригласил к свиданию со мной князей кабардинских, главнейших и священнослужителей и знатнейших из узденей. Все почти приехали, кроме малого числа злейших разбойников, которые явиться не смели.
С досадою упрекал я им в нарушении обещаний вести жизнь мирную и самой присяги в том, несколько раз ими данной. Упоминал о многих в недавнем времени происшествиях, которые обнаруживают их самыми подлыми мошенниками, и что известные некогда храбрость их и воинственная между горскими народами слава помрачена презрительнейшими делами, одним гнусным ворам свойственными. Поставил им в пример того же года наказанный за укрывательство разбойников Трамова аул, неподалеку от Константиногорска отстоявший, который по приказанию моему разрушен до основания, взято до 2 тыс. лошадей и весь скот, и что жителям оного только позволено было вывезти жен своих и детей. Обещал, что равное сему и их ожидает наказание, если не переменят своего поведения, если родители не будут воздерживать детей своих и родственников, помещики своих подвластных; если священнослужители, имеющие большое в народе влияние, не будут делать предписываемых законом наставлений и внушения. Предложив им средством избегнуть грозящих бедствий то, чтобы, наказывая сами за воровство и возвращая похищенное, убийц представляли для наказания к российскому начальству. Справедливость замечаний моих не допустила возражения; многие говорили, что есть средства исполнить требования мои и что они о том будут стараться, видя, что в советах моих заключается собственное их благо, но только два или три человека осмелились сказать при всех, что льстят мне обещаниями ложными, что ничего не сделают; ибо первейшим из князей надлежит сделать пример над своими ближними и выдать к наказанию за разбой, что трудно быть первым в подобном случае, ибо все прочие поручаться сим будут. Если же так поступят знатнейшие, то они готовы то исполнить и ручаются, что средством сим прекратятся беспорядки, и боязнь, которую они имеют от русских, превратится в прежнее к ним расположение. После сего расстался я с ними и тут же видел, что свидание было бесполезно".

* * *
"Желая наказать чеченцев, беспрерывно производящих разбой, в особенности деревни, называемые Качкалыковскими, жителями, коими отогнаны у нас лошади, предположил выгнать их с земель Аксаевских, которые занимали они, сначала по условию, сделанному с владельцами, а потом, усилившись, удерживали против их воли. При атаке сих деревень, лежащих в твердых и лесистых местах, знал я, что потеря наша должна быть чувствительною, если жители оных не удалят прежде жен своих, детей и имущество, которых защищают они всегда отчаянно, и что понудить их к удалению жен может один только пример ужаса.
В сем намерении приказал я Войска Донского генерал-майору Сысоеву с небольшим отрядом войск, присоединив всех казаков, которых по скорости собрать было возможно, окружить селение Дадан-юрт, лежащее на Тереке, предложить жителям оставить оное, и буде станут противиться, наказать оружием, никому не давая пощады. Чеченцы не послушали предложения, защищались с ожесточением. Двор каждый почти окружен был высоким забором, и надлежало каждый штурмовать. Многие из жителей, когда врывались солдаты в дома, умерщвляли жен своих в глазах их, дабы во власть их не доставались. Многие из женщин бросались на солдат с кинжалами.
Большую часть дня продолжалось сражение самое упорное, и ни в одном доселе случае не имели мы столько значительной потери, ибо кроме офицеров простиралась оная убитыми и ранеными до двухсот человек. Со стороны неприятеля все, бывшие с оружием, истреблены, и число оных не менее могло быть четырехсот человек. Женщин и детей взято в плен до ста сорока, которых солдаты из сожаления пощадили как уже оставшихся без всякой защиты и просивших помилования (но гораздо большее число вырезано было или в домах, погибло от действия артиллерии и пожара). Солдатам досталась добыча довольно богатая, ибо жители селения были главнейшие из разбойников, и без их участия, как ближайших к линии, почти ни одно воровство и грабеж не происходили; большая же часть имущества погибла в пламени. Селение состояло из 200 домов; 14 сентября разорено до основания".

* * *
"В Чечне продолжался мятеж; лжепророк старался возбуждать обольщающими прорицаниями, но уже приметно уменьшилось верование в него; посланные люди к лезгинам с требованием помощи привезли одни обещания. Напротив, весьма многие из селений не нарушили покорности и представили аманатов лучших фамилий по нашему назначению. Сделав наблюдение, что упорнейшие из чеченцев суть те, кои живут в местах менее приступных, где никогда или давно весьма не бывали войска наши, куда по множеству в пути препятствий не могут приходить внезапно, а потому жители, имея время скрыть в лесах семейства и имущество, являются с оружием, вознамерился я открыть кратчайшие дороги и прорубить леса далее от дороги ружейного выстрела в обе стороны. По таковым путям, не испытывая никаких затруднений, могут войска повсюду появиться, с большою быстротою и без всякой [для себя] опасности, даже в небольших силах. Таким образом, без неприязненных действий, можно удерживать их в послушании, а впоследствии приучить к спокойствию".

* * *
"Таким образом кончилась экспедиция против чеченцев. Одни, живущие по реке Мичику, остались непокорными, но они, кроме воровства и разбоев, ничего более сделать не в состоянии; потух мятеж во всех прочих местах, и все главнейшие селения приведены в послушание и представили аманатов. Исчезло мнение, что леса могут служить твердою оградою; напротив, движение войск в весеннее время было несравненно пагубнее для чеченцев, ибо не смея показываться в открытых местах, оставили они поля невозделанными, по той же причине скотоводство их оставалось без корму. При вскрытии весны прятавшиеся в лесах семейства подверглись чрезвычайным болезням и смертности, которые должен продолжать угрожающий голод. Впредь всеобщий мятеж едва ли возможен, ибо всюду и скоро могут проходить войска. Охранение семейств обратит каждого к собственной защите, действия будут частные, соединять силы будет неудобно".

То, что для многих считается преступлением, для чеченца - ремесло. Похищение людей с целью выкупа, угон скота, воровство хлеба - это и производство, и распределение, и накопление благ одновременно. К тому же самых удачливых "экономистов", как сегодня банкиров и бизнесменов, любили женщины. О чем поется в одной народной чеченской песне:

Я положу руку под голову моему молодцу-храбрецу.
Он среди ночи на вороном коне, не разбирая броду,
переплывет Терек.
Вот он подъехал к казацкой станице, перепрыгнул
через ограду!
Вот он схватил курчавого мальчугана, вот он
увозит мальчугана.
Смотрите, подруги: вон толпа казаков гонится
за моим молодцом-храбрецом,
И пыль, и дым от выстрелов затемняют звездочки,
ничего не видно.
Вот он настигает моего молодца-храбреца.
Вот он выхватил из чехла свое крымское ружье.
Вот он повалил одного казака, вот другая казачья
лошадь скачет без всадника...
Мой храбрец молодец продаст мальчугана в Эндери
и привезет мне подарок.
Высокопоставленных офицеров правительство, не дожидаясь посылок с отрезанными ушами и пальцами, предпочитало выкупать. Во времена назначения генерала Ермолова наместником Кавказа произошел случай, поколебавший уверенность чеченцев в выгоде торговли заложниками. По дороге из Хазиюрта в Кизляр был похищен майор Швецов. Чеченцы, не разобравшись в офицерских отличиях, приняли майора за лицо особой государственной важности. И на радостях потребовали у его родных выкуп - десять арб серебряной монеты. Российское правительство просто не знало, как реагировать на такую запредельную цену! Да и взять эту сумму было неоткуда. Тогда сослуживцы Швецова объявили по всей стране сбор пожертвований для выкупа его из плена. Пока россияне собирали деньги, на Северном Кавказе появился Ермолов. И первое, что он сделал, - платить выкуп за Швецова запретил. А вместо уплаты приказал посадить в крепость всех кумыкских князей и владельцев, через земли которых провезли русского офицера, и объявил, что, если они не найдут способа его освободить, он всех повесит. Арестованные князья сразу же договорились снизить выкуп до 10 тысяч рублей. Но Ермолов снова отказался платить. Тогда очень кстати возник (по тайной просьбе генерала) аварский хан и выкупил пленника.
Генерал особенности национального менталитета улавливал мигом. Если местному населению платишь деньги, значит, боишься, откупаешься. А потому Ермолов призывал следовать логике неприятеля: "Хочу, чтобы имя мое стерегло страхом наши границы крепче цепей и укреплений, чтобы слово мое было для азиатов законом, вернее, неизбежной смертью. Снисхождение в глазах азиата - знак слабости, и я прямо из человеколюбия бываю строг неумолимо. Одна казнь сохранит сотни русских от гибели и тысячи мусульман от измены". Свои слова генерал имел обыкновение подкреплять делами. Так что похищение крупных чинов и богатых купцов на время было вычеркнуто из реестра "выгодных".

"Было около 5 часов пополудни. Подъехавшие к князю Барятинскому барон Врангель и генерал Кеслер доложили о положении дела: бой приостановлен; все тихо; 14 батальонов грозно стоят вокруг аула, ружья у ноги; ждут ответа Шамиля. Но имам медлит, колеблется. Отправляется новый парламентер от имени самого наместника царского, с требованием, чтобы Шамиль сдался немедленно, и с угрозою в противном случае разгромить аул. Барон Врангель с князем Мирским, полковником Лазаревым, Даниель-беком и несколькими другими лицами выезжают вперед к самому входу в аул. Шамиль высылает знакомого уже нам Юнуса для переговоров об условиях. Ему объявляют, что ни о каких условиях теперь не может быть и речи, что Шамиль должен немедленно выйти к главнокомандующему, предоставив его великодушию участь свою и семьи. Несколько спустя опять является Юнус с просьбою о дозволении ему предварительно представиться. Просьба эта удовлетворена. Его ведут к князю Барятинскому, который подтверждает настойчиво требование, с обещанием полной безопасности Шамилю и его семье. Но и после того Шамиль под гнетом страха, сомнения, недоверия продолжает колебаться; еще несколько раз появляется Юнус с разными новыми заявлениями: то предлагает Шамиль вместо себя выдать младшего сына; то просит отвести несколько подальше войска, когда Шамиль будет выходить. Неуместные эти требования отвергнуты наотрез; имаму отвечают угрозою неотлагательного штурма. Так проходит более двух часов; князь Барятинский начинает терять терпение; притом день уже на склоне. По желанию главнокомандующего отправляюсь и я ко входу в аул, чтобы положить конец крайне невыгодной для нас проволочке переговоров. Необходимо было так или иначе порешить дело до заката солнца.
Когда подъехал я к площадке пред селением, где находился барон Врангель с окружавшими его лицами, в ауле была замечена большая суета. Еще раз появился Юнус с последнею убедительною просьбой - отдалить назад, по крайней мере милицию, дабы мусульмане не были свидетелями унижения имама... Просьбу эту мы признали возможным уважить; всем милиционерам приказано отойти за линию пехоты, и вслед за тем увидели мы выдвигавшуюся из аула толпу чалмоносцев. Между ними выдавался сам Шамиль на коне. Появление его из-за крайних саклей аула вызвало невольный возглас "ура!" по всему фронту стоявших поблизости войск. Восторженный этот взрыв испугал было Шамиля и окружавшую его толпу; на мгновение движение приостановилось. Между тем я возвратился к главнокомандующему, чтобы предварить его о желанной развязке. По приказанию его следовавшая за Шамилем кучка вооруженных мюридов (числом от 40 до 50 человек) была остановлена в некотором расстоянии от того места, где находился главнокомандующий; при Шамиле остались только трое из самых преданных ему клевретов, и в числе их Юнус. Оружие было оставлено лишь одному Шамилю. Князь Барятинский принял пленного имама, сидя на камне, окруженный всеми нашими генералами, многочисленною свитой, ординарцами, конвойными казаками и даже милиционерами. Всякому хотелось быть свидетелем достопамятного исторического события. Шамиль, сойдя с коня, подошел к наместнику почтительно, но с достоинством. На бледном его лице выражались и крайнее смущение, и страх, и горе. Стоявшие позади его мюриды были совсем растеряны, удручены, а более всех Юнус, который был в таком волнении, что не мог даже сохранить приличную позу: во все время нервно засучивал он рукава, как будто готовясь к кулачному бою. Князь Барятинский, приняв строгий вид, обратился к пленнику с укором в том, что он упорствовал в отказе на благосклонных условиях, которые прежде предлагали ему, и предпочел подвергнуть судьбу свою и семьи решению оружия; теперь ни о каких подобных условиях и речи быть не может; решение его участи будет вполне зависеть от только оставляется в силе - обещание безопасности для жизни его и семьи... Шамиль произнес несколько нескладных фраз в оправдание своего недоверия к прежним русским предложениям, о своем пресыщении многолетней борьбой и желании закончить жизнь в мире и молитве. Все высказанное им было как-то бессвязно и некстати; так, по крайней мере, выходило в передаче слов Шамиля нашим официальным переводчиком. Объяснение было очень непродолжительно: минуты две, много три. Начальник объявил Шамилю, что он должен ехать в Петербург и там ожидать Высочайшего решения. С этими словами князь Барятинский встал; обратившись к графу Евдокимову, поручил ему принять на себя все распоряжения относительно препровождения Шамиля в лагерь на Кегерские высоты, а барону Врангелю приказал назначить часть войск для конвоирования пленника и сделать все нужные распоряжения для поддержания порядка на Гунибе, для охраны остававшихся в ауле семейств, имущества и для препровождения на другой день пленных, которых набралось более сотни. Затем князь Барятинский сел верхом и со всею свитой отправился в свой лагерь.
Солнце было уже довольно низко, когда мы спустились с Гуниба по крутой тропинке к переправе на Койсу. Нужно ли говорить, что должен был чувствовать в то время сам победитель и каково было настроение духа каждого из нас, его сопровождавших. Ехал я рядом с главнокомандующим, и оба мы несколько минут молчали от избытка сильных ощущений, от теснившихся в голове мыслей. Трудно было сразу отдать себе полный отчет в историческом значении события, только что совершавшегося на глазах наших, при нашем участии. Более тридцати лет должны мы были вести кровавую борьбу с мюридизмом. Сколько жизней и миллионов рублей поглощала эта борьба! И вот сегодня - конец этой войне; последний предсмертный вздох мюридизма... С нынешнего дня уже нет имама, нет мюридов; вся восточная половина Кавказа - умиротворена, и тем подготовлено умиротворение остальной, западной половины!.. Вспомнил я, что ровно двадцать лет назад, почти день в день, посчастливилось Шамилю, можно сказать, чудесным образом, выскользнуть из наших рук. Князь Барятинский также вспомнил, что сегодня годовщина назначения его наместником и главнокомандующим. Ровно через три года удалось ему достигнуть такого полного успеха, такого блестящего результата, о каком можно было только мечтать.
Приведу одну забавную анекдотическую подробность, характеризующую князя Барятинского. На пути нашем, еще на Гунибе после первого обмена мыслей и впечатлений вдруг обращается он ко мне: "Знаете ли, Дмитрий Алексеевич, о чем думал я теперь? - Я вообразил себе, как со временем, лет чрез 50, чрез 100, будет представляться то, что произошло сегодня; какой это богатый сюжет для исторического романа, для драмы, даже для оперы! Нас всех выведут на сцену, в блестящих костюмах; я буду, конечно, главным героем пьесы - первый тенор, в латах, в золотой каске с красным плюмажем; вы будете моим наперстником, вторым тенором; Шамиль - basso profundo; позади его неотлучно три верные мюрида - баритоны, а Юнус... это будет buffo cantante... и так далее. Шутка эта развеселила нас обоих; серьезное настроение, навеянное потрясающими перипетиями этого дня, видом трупов и крови, вдруг уступило место более светлому расположению духа, чувству удовольствия. Заговорили мы о предстоящих распоряжениях относительно Шамиля и его семьи, об устройстве его на ночь. Об отправлении в Петербург и так далее. Впрочем, все было уже заранее обдумано князем: в лагерях разбита палатка для пленника, с возможным комфортом; адъютанту Тромповскому обещано было давно полушутя, полусерьезно поручить ему препровождение Шамиля в Петербург; из Тифлиса вытребована карета дорожная, ожидавшая в Темир-Хан-Шуре.
Добрались мы до своего лагеря, когда уже смеркалось, а пленного имама привезли гораздо позже, уже в совершенную темноту. К пленному приставлен был в качестве переводчика один из служащих туземцев подполковник Алибек Пензулаев. По прибытии в лагерь Шамиль был в таком нервном состоянии, что дрожал как в лихорадке, конечно, не столько от свежего вечернего воздуха на значительной высоте нашего лагеря, сколько от душевного волнения. Он все еще не доверял положительному обещанию Наместника и ожидал неминуемого возмездия за все зло, которое он на своем веку причинил русским. Тщетно Алибек старался успокоить его убеждениями в ненарушении слова, в великодушии русского государя. Крайне удивило пленника, когда подан был ему чай в роскошном сервизе главнокомандующего, когда прислана была ему собственная дорогая шуба князя Барятинского, чтобы старик мог согреться. Все было сделано для успокоения пленника; ему объявлено, что оставшаяся в Гунибе семья его прибудет завтра в лагерь; даже предложено ему написать к семейству записку, дабы оно не тревожилось на его счет".

1855 г. июля 8. - Сведения "из гор полученные" о стараниях турецких агентов двинуть полчища горцев против России.
"Известия о Магомет-Амине и о народном собрании на Пшекупсе на ур. Бочепши подтверждаются - цель его больше совещательная, чем для военных предприятий, но кроме вышесказанного собрания есть еще на Пшекупсе на урочище Ошхануко другое сборище, составленное из шапсугов и натухайцев, имеющее целью действовать противу нас согласно с видами турецкого правительства. Вожаки этого собрания старались пригласить Магомет-Амина и абадзехов для совокупных действий противу нас, но Магомет-Амин положительно ответил, что абадзехи народ сам по себе ни туркам ни кому повиноваться не будут и действовать тоже ни в чьих видах не намерены. Если же турецкий султан желает, чтобы абадзехи приняли участие в военных действиях в его видах, то пусть султан даст абадзехам приличное содержание и провиант. Абадзехи разделяют вполне мнение Магомет-Амина. Получив его ответ, вожаки шапсугского и натухайского сборища решились сами действовать и тревожить Черноморскую кордонную линию. При натухайском и шапсугском сборище находится турок Адильбей, человек грамотный, которого обязанность состоит в том, чтобы доносить Сефер-бею о происходящем в сборище. Трудно предположить, чтобы эти наступательные действия могли быть опасны для линии. Осхануко значит по-черкесски половина кургана, урочищ нам известных, носящих это название, находится три в этом крае: одно на Пшекупсе, другое на Афипсе 10 верст выше бывшего Афипского укрепления, и третье у бывшей станицы Витязевой".
Генерал-майор Кухаренко

1855 г. июля 11. - Докладная записка князя Гургенидзегенералу Бебутову об освобождении из плена Шамиля его дочери.
"Единоутробная дочь моя Дария с кормилицей Елизаветой увлечены в плен при нападении Шамиля на сел. Шильды, которые ныне находятся в Анцухском обществе у лезгина Душ Алия; но, будучи разорен совершенно во всех хозяйственных заведениях и прочих, не имею возможности выкупить их на наличные деньги, почему покорнейше прошу особу В.С. * учинить милостивое распоряжение о выкупе или промене их на пленных лезгин, находящихся в виду правительства. Причем представляю в подлиннике свидетельство местного начальства".
* Ваше Сиятельство.

1857 г. апреля 5. - Из письма Бутенева наместнику Барятинскому А.И. о высадке к кавказским берегам турецкого десанта.
"М. г. кн. /*/ Александр Иванович! Я имел честь получить отношение вашего сиятельства от 4/16 марта N 383, и при оном копию с рапорта генерал-майора Филипсона от 23 февраля N 8, о высадке на нашу береговую Кавказскую линию, при устье реки Туапсе, значительного отряда турецких войск.
По соображении всех имеющихся у нас по сему предмету сведений, я пришел к заключению, что помянутая экспедиция есть та самая, которая в первых числах февраля отправилась отсюда тайно на английском пароходе "Кэнгору", на коем находились Мегмет-бей и два других турецких офицера. Пароход сей прибыл к устью р. Туапсе 11 (23) февраля и возвратился в Константинополь 25 февраля (9 марта). Что же касается до малочисленного турецкого отряда, упомянутого в рапорте ген.-м. Филипсона, то показания лазутчиков относительно оной колеблющиеся между тремя и шестью тысячами человек, по всей вероятности, чрезмерно преувеличены. При всем том я не оставил войти по сему предмету в сношение с великим визирем и из объяснений его имел случай еще более удостовериться в основательности моих заключений.
А потому я немедленно донес в этом смысле Министерству иностранных дел о сем важном предмете, тем более что от консула нашего в Требизонде не получено было мною никаких последующих донесений о новом будто бы предприятии в столь обширных размерах против нашего Кавказского берега.
Долгом поставляя уведомить вас, м.г., обо всем этом, я счел нужным, по важности этого предмета, распорядиться немедленным отправлением сего отношения моего к консулу нашему в Требизонде, предписав ему доставить оное безотлагательно и самым верным образом до нашей границы, для дальнейшего препровождения к В.С.
Пользуюсь случаем, чтобы возобновить вам, м.г., уверение в совершенном моем почтении и таковой же преданности.
А.Бутенев
* Милостивый государь, князь...

1857 г. апреля 10. - Из отношения Барятинского А.И. министру иностранных дел - статс-секретарю Горчакову о возобновлении крейсерства на Черном море и предотвращении сношений иностранных агентов с горцами.
"Получив ныне от посланника нашего в Константинополе официальное уведомление о выходе английского флота из Черного моря, я имею честь покорнейше просить В.С. уведомить меня, не наступило ли теперь время открыть крейсерство, в котором имеется большая надобность для спокойствия Кавказского края и предохранения его от внесения чумной заразы. Вредные сношения с горцами турок и выходцев разных наций под покровительством тайных политических интриг усиливаются со дня на день и дошли до того, что недавняя высадка шайки флибустьеров на Кавказский берег сделана почти открыто, подвоз военной контрабанды и торговля невольниками производится беспрерывно. Не видя с нашей стороны никакого противодействия этим дерзким предприятиям и не замечая нигде на горе присутствия наших морских сил, горцы, всегда легко поддававшиеся всяким враждебным против нас внушениям, должны принять за очевидный знак нашего бессилия дальнейшее бедствие наше на море и давать веру словам возмутителей, распространяющих между ними молву, что европейские державы объявили их независимыми и приняли под свою защиту.
Но для восстановления крейсерства необходимо определить положительным образом его права, в противном случае невозможно составить и инструкции для крейсеров. Для избежания, с одной стороны, произвольных действий крейсеров и протестов против них иностранных кабинетов, а с другой, - слабости и шаткости крейсерства, из опасений командиров судов попасть под ответственность за бедствия, превышающие их права, каждый крейсер должен знать, на каком расстоянии от блокируемого берега он имеет право опрашивать и осматривать суда для узнавания, снабжены ли они законными видами и нагружены ли они военною контрабандой и в каком расстоянии может преследовать для овладения ими как законными призами.
Всякое нарушение признанной блокады, а также карантинных и таможенных постановлений дает право на конфискацию судов с грузом, а до минувшей войны турки, взятые на контрабандных судах, отправлялись в арестантские роты. Мы имеем тройное право преследовать суда, входящие в торговые и всякого рода сношения с горцами, а именно: 1) за нарушение блокады того берега, жители которого находятся против нас в постоянной войне; 2) за нарушение карантинно-таможенных постановлений и 3) за преследуемую повсюду политикою европейских держав торговлю людьми. Этих оснований достаточно для объявления наших прав на блокаду восточного берега Черного моря и пресечения всяких сношений иностранных судов с горцами".

"При окончательном покорении Чечни и Дагестана я объявил уже вам изустно, что ИМПЕРАТОР ВСЕРОССИЙСКИЙ в бесконечной милости своей великодушно даровал прощение чеченскому народу за все враждебные его действия против нас в продолжение более 20 лет, за пролитую кровь русских, за вред и убытки, причиненные нам во время войны.
Подтверждаю ныне письменно мои слова и объявляю снова, что все случившееся в продолжение этой бедственной для народа войны должно быть забыто навсегда. Отныне ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО, распространяя на вас Свою благость и попечения, наравне с другими своими подданными, дарует вам следующие милости:
1) Каждый из вас может свободно отправлять свою веру, и никто не будет вам препятствовать исполнять обряды ее.
2) От вас никогда не будут требовать рекрут и никогда не обратят вас в казаков.
3) Все земли и леса на плоскости, где жил чеченский народ до возмущения 1839 года, будут отданы вам в вечное владение, исключая тех, которые заняты под укрепления с принадлежащими к ним покосными местами; эти земли навсегда остаются собственностью казны. Те же земли и леса в горной полосе, которыми народ до возмущения не пользовался и откуда вышел при нынешней покорности, останутся в запасе в распоряжении правительства; но на них не предлагается поселять ни казачьих станиц, ни чеченских аулов.
Вам отведутся земли на каждый аул соразмерно числу жителей, и каждому аулу будет дан акт и план на вечное владение землей.
Земли, подаренные правительством, и те из не занятых никем земель, которые впредь могут быть одарены частным лицам за заслуги, останутся навсегда неотъемлемой их собственностью.
4) Правители, поставленные над вами, будут управлять вами по адату и шариату, а суд и расправа будут отправляться в народных судах, составленных из лучших людей, которые будут избираемы вами и назначаемы в должности с согласия ваших начальников.
5) Снисходя к бедному положению народа, потерпевшего от разорения войной, правительство освобождает вас от взноса податей на пять лет, с тем чтобы вы в течение этого времени устроили свое хозяйство, отдохнули и вообще поправились в домашнем быту. По истечении же льготного срока (т.е. пять лет) вы обязываетесь уплачивать подать с каждого дыма по рублю.
На первое же время вам предстоит только назначать содержание вашим аульным старшинам и другим должностным лицам в аулах в таком размере, какой вы сами признаете справедливым по вашему общему совещанию, в вознаграждение за службу их вашему обществу.
6) Точно так же в течение пяти лет мы освобождаем вас от обязанности выставлять милицию, вы будете только назначать людей для рассылки бумаг и приказаний и для караула при арестантах в аулах и в дороге. Когда же пройдут льготные лета, то вместо назначения людей, каждый раз по особому требованию, вы обязываетесь выставлять в постоянное распоряжение ваших начальников не более как по одному конновооруженному человеку с каждых 100 сажен, на полном содержании обществ, наймом или по очереди, как вы сами найдете для себя, по общему совещанию, лучшим. Эти люди будут постоянно находиться при ваших начальниках для рассылок, для караулов при арестантах и для поддержания порядка и спокойствия в крае.
Объявляя вам эти милости, я желаю, чтобы вы воспользовались спокойною жизнью, отныне все силы ваши, которые столько лет тратили на разоряющую вас войну, обратите к мирным занятиям, как-то: к разработке полей, к ремеслам и торговле.
Каждому из вас, кто пожелает, можно будет заниматься ремеслами и торговлей на общих основаниях, предоставленных для всех подданных Русского Императора; вам теперь открыт путь во все места за Сунжу и Терек, где вы найдете для себя промысел, а для произведений ваших сбыт.
В стране вашей войска разрабатывают дороги, по которым вам будет легко провозить все, что вы отправите для продажи. Вы скоро сами убедитесь в пользе для вас этих дорог; но чтобы они всегда были полезны, надобно поправлять их, чинить мосты и не давать зарастать лесом, вырубленным войсками; это будет лежать на вашей обязанности.
Повинуйтесь назначенным над вами начальникам; преследуйте, ловите и выдавайте преступников и беглых, не скрывая их ни под каким предлогом, и назначайте от себя по очереди людей для того, чтобы караулить их в аулах и отводить их в другие места по назначению начальников. Это главное, что мы от вас требуем для вашего же собственного спокойствия. Никто лучше вас самих не может знать тех людей, живущих между вами, которые любят разбой и грабеж, и никто лучше вас не может узнать о прибытии в край таких людей из других мест; а потому мы возложим ответственность за убийство и грабежи на те аульные общества, на земле которых они будут случаться.
При прохождении войск через ваши земли мы будем иметь надобность в подводах от жителей. Число этих подвод будет назначаться главными начальниками, сколько возможно без обременения для вас, и за каждую подводу, сверх положенного для войск по закону числа оных, вам будет выдаваться от казны определенная плата. Справедливое распределение подвод между жителями по очереди будет возложено на сами общества, под наблюдением наибов, и правильность распределения будет поверяться народным судом.
Для сохранения лесов от истребления должно назначить в каждом ауле особые лесные участки и запретить порубку их без дозволения общества. В тех лесах, в которых рубка будет производиться свободно, должно установить денежный сбор по приговору народного суда, для того чтобы собранные деньги употреблять на содержание школ и на пособие бедным, пострадавшим от пожара или других несчастных случаев. Деньги эти будут храниться в народном суде, и за правильным их употреблением будет учрежден надзор.
Вот все, что вы обязаны будете исполнять; и ничего более того, о чем я вам теперь объявляю, от вас требовать не будем. Не имейте более никаких опасений и сомнений на счет вашей будущности. Вы отныне должны быть убеждены, что ваша вера, ваша собственность и ваши обычаи остаются неприкосновенными. Один только обычай кровомщения, как противный Богу и наносящий неисправимый вред лицам, должен быть уничтожен между вами. Каждый из вас, совершивший убийство вследствие канлы, будет судим по русским законам и подвергнут наказанию по определению суда.
Вы скоро сами поймете пользу уничтожения этого дикого обычая и когда увидите, что правительство твердо охраняет ваше спокойствие, станете просить сами об изменении некоторых и других обычаев ваших, не сообразных с настоящим положением вашим.
Сельские муллы и кадии обязываются прочесть это объявление при мечетях столько раз, чтобы оно сделалось известным всему народу, и верно объяснить содержание его на местном языке.
При этом предваряю, что если бы за сим явились между вами злонамеренные люди, которые стали бы тревожить народ ложными и превратными толками, то они подвергнутся самому строгому наказанию, без малейшей пощады".
Главнокомандующий Кавказскою армией и Наместник Кавказский,
Генерал-Фельдмаршал
Г. Барятинский.

"1. Пристав и его помощник в качестве лиц, которым правительство вверяет надзор за Шамилем, должны в этом звании быть советниками и руководителями его, ограждать от всего, что могло бы отягощать его положение и в уважительных просьбах быть за него ходатаями.
2. Присмотр за Шамилем и его семейством должен быть постоянный, но для него не стеснительный.
3. Шамилю и его сыновьям дозволяются беспрепятственно прогулки; пешком, в экипажах и верхом как в городе, так и за чертою оного, не далее однако как на 30 верст в окружности. Он и сыновья могут свободно посещать театры и собрания как публичные, так и частные, держать своих собственных лошадей верховых и упряжных. При выездах Шамиля или сыновей в гости и в публичные собрания, при прогулках за город, и в особенности при прогулках верхом, должен непременно сопровождать пристав или помощник, принимая с своей стороны должную предосторожность, но под благовидным предлогом. При прогулках же в городе сопутствование Шамиля и его сыновей предоставляется собственному усмотрению пристава.
4. Допускать к Шамилю свободно как русских подданных, так и иностранцев, заботясь только о том, чтобы подобные посещения не беспокоили его. При посещениях посторонних лиц присутствовать непременно приставу или его помощнику и переводчику. Магометан и вообще лиц сего исповедания с Кавказа допускать только в таком случае, когда они будут иметь на то дозволение от Главнокомандующего Кавказской армией. Вообще наблюдать, чтобы Шамиль и его семейство не могли иметь каких-либо подозрительных сношений.
5. Для объяснений с Шамилем назначаются два переводчика: один по найму, собственно для переводов в домашнем быту, а другой с правом действительной службы, для верной передачи разговора и мыслей Шамиля о предметах, не касающихся обыкновенного домашнего разговора.
Оба переводчика подчиняются приставу и должны исполнять его поручения.
6. Все письма, которые будут получаться в Калуге на имя Шамиля или его семейства, пристав обязан доставлять чрез начальника губернии в Петербург к военному министру, равно как и письма, которые от Шамиля или его семейства будут посылаемы на Кавказ, должны быть тем же путем доставляемы в Петербург.
7. Пристав и его помощник не должны без нужды обременять своим присутствием Шамиля, в особенности не препятствовать ему исполнению всех религиозных обрядов и привычек домашней жизни.
8. Пристав должен заботиться о том, чтобы по возможности сблизиться с Шамилем и приобрести его доверие.
9. Пристав обязан принимать из уездного казначейства за каждые три месяца вперед по 2500 руб. серебр., в счет 10 т. руб., всемилостивейше назначенных на содержание Шамиля, и тотчас же деньги эти вручать полностью самому Шамилю под собственную его расписку, которая должна служить квитанциею в исправном доставлении ему означенных денег и быть представлена начальнику губернии для охранения при делах канцелярии. Пристав отнюдь не должен вмешиваться в расходы Шамиля и вообще ни в какие хозяйственные или семейные его распоряжения, как скоро они не заключают в себе ничего противного нашим законам. Но если по незнанию языка или местных условий и цен, он найдет возможность быть полезным Шамилю своим советом или предупреждением, то должен пользоваться этими случаями, чтобы расположить к себе пленника.
10. Пристав должен иметь в виду, что Шамиль для Кавказа лицо весьма замечательное, и потому должен стараться из разговоров с ним и рассказов его знакомиться со всеми событиями войны на Кавказе, с планами, которыми руководился Шамиль, и с средствами, к которым прибегал для упрочения и поддержания своей власти. О нравах, обычаях, торговле и образе правления племен, бывших ему подвластными. Разговор о подобных предметах должен быть вносим в дневник, ведение которого поручается приставу секретным образом. По истечении каждого месяца этот дневник должен быть представляем дежурному генералу Главного штаба Его Императорского Величества.
11. Пристав должен, по возможности, стараться исполнять просьбы и желания Шамиля, если к тому не встретится особых препятствий или если это во власти пристава. Все же, что будет превышать его власть, представляет начальнику губернии на разрешение. Те желания и просьбы Шамиля, которых не вправе будет разрешить и начальник губернии, должны быть излагаемы письменно для представления военному министру.
12. Пристав и его помощник помещаются в том же доме, который будет нанят для Шамиля, но если это окажется неудобным, в таком случае там должен быть помещен по возможности один пристав.
13. Содержание для пристава, его помощника и переводчика отпускается от Военного ведомства, деньги же на наем дома для Шамиля и отопление оного отпускаются из Государственного казначейства по требованию начальника губернии.
14. О всех случаях, инструкциею не предвиденных и представляющих какое-либо затруднение в разрешении, пристав докладывает начальнику губернии.
15. Высший надзор за исполнением всего в инструкции определенного поручается начальнику губернии с тем, чтобы обстоятельства, заслуживающие особенного внимания или требующие особого разрешения, были представляемы военному министру".

"Прожив в России более девяти лет, я постоянно пользовался и пользуюсь милостями Государя Императора, милости эти увеличивались с каждым днем.
Осыпанный благодеяниями не по моим заслугам, я не нашел других средств выразить мою сердечную благодарность и мою глубокую преданность, как принять с моим семейством присягу на верноподданство Его Императорскому Величеству и в лице его моему новому отечеству - России, что с Божьей помощью и совершил в 1866 году.
Вместе с этим я давно уже имел намерение просить разрешения о дозволении мне отправиться по святым местам, так как по священному обету обязательно для каждого мусульманина посетить святые места и поклониться гробу пророка Магомета, но до сих пор я ни пред кем не заявлял официально моей просьбы.
В настоящее время, будучи дряхл и слаб моим здоровьем, боюсь, что без исполнения святого моего обета не пришлось мне расстаться с земною жизнью, и потому обращаюсь к Вашему Императорскому Высочеству с самою искреннею просьбой исходатайствовать у Государя Императора разрешение отправиться мне с семейством в Мекку для исполнения святого обета и вместе с тем пристроить моих взрослых дочерей, оставив в России дорогих сыновей моих Гази-Магомеда и Магому Шеффи.
По исполнении святой моей обязанности, если Бог продлит мои дни, я долгом сочту возвратиться в Россию, чтобы лично повергнуть мою искреннюю признательность к стопам моего благодетеля как ходатая моего у престола Его Высочества.
Позволяю себе надеяться, что Ваше Императорское Высочество не отклоните самой искренней просьбы дряхлого старца и утешите его на закате дней земных.
Вашему Императорскому Высочеству искренно преданный и молящийся за вас дряхлый старец.
Шамиль

"По прилагаемому при сем в копии письме Шамиль просит ходатайства моего о дозволении ему отправиться в Мекку для поклонения священным для мусульман местам.
Вопрос об увольнении Шамиля в Турцию уже был обсуждаем мною в 1866 году, по поводу отзыва Вашего Высокопревосходительства от 5-го февраля N 5. В то время я высказался против этого увольнения, видя причину тому как в положении сопредельных нам малоазиатских провинций Турции, так и в настроении горского населения в кавказских пределах, более обыкновенного напряженном вследствие частью только что совершившихся, а частью еще предстоявших важных реформ в быте этого населения.
В настоящее время в состоянии горских населений и вообще в положении кавказских дел исключительно я не вижу причины отказывать безусловно Шамилю в исполнении его желания, тем более что, соображая обстоятельства, касающиеся настоящего положения Шамиля и всего поведения его со времени водворения в России, а также ввиду того, что, прося отпуска, Шамиль оставляет в России своих сыновей, я мало склонен заподозрить его в неискренности и видеть в поездке его какую-либо противную интересам правительства заднюю мысль.
Затем неудобства увольнения Шамиля в Турцию представляется мне только в том случае, если отношения наши к этой державе останутся неразъясненными и представляющими возможность близкого разрыва. Тогда весьма вероятно, как турецкое правительство, так и вообще многочисленные недоброжелатели наши, пребывающие в Турции, не преминули бы употребить усилия, чтобы извлечь пользу из пребывания там Шамиля и сделать его орудием для действия на кавказских мусульман во враждебном для нас смысле.
Может быть, что при известном закале характера Шамиля, он и в этом случае остался бы верен данным русскому правительству обетам, но, по мнению моему, все-таки было бы осторожнее дать ему отпуск только тогда, когда отношения наши к Турции перестанут возбуждать опасения близости враждебного столкновения.
Прошу Ваше Высокопревосходительство настоящее мнение мое вместе с письмом Шамиля повергнуть на всемилостивейшее воззрение Государя Императора и о том, какое по настоящему предмету последует высочайшее соизволение, уведомить меня и приказ сообщить Шамилю".

"Хотя у чеченцев и не существовало сословий в том смысле, как мы понимаем это слово, но на основании того социального закона, что, безусловно, равенства быть не может, чеченцы делились на касты, различающиеся между собою занятиями.
"Пропуская духовных, - говорит П.Петухов, и так называемых, почетно-влиятельных, назовем здесь три главные касты: ишлейген - трудящиеся, уручи - воры, чонгуры - балалаешники".
Ишлейген - земледелец, человек, незаметный с первого взгляда, не обращающий на себя особенного внимания, но живущий собственным трудом. Платье его постоянно оборвано и пропитано потом, кинжал его незатейлив, голова часто небрита по нескольку недель, и мозолистые ладони рук его трудно сгибаются. Ишлейген неразговорчив, не любит терять слова по пустому и занимается своим хозяйством, об улучшении которого только и хлопочет. Он религиознее других своих собратьев, раньше других приходит в мечеть и становится где-нибудь в углу, а по окончании молитвы, не занимаясь праздною болтовнею, спешит домой.
К разряду воров - уручи принадлежат преимущественно молодые люди, от 15 до 30 лет. Они голы как соколы, вечно в долгах, в лохмотьях, но имеют исправное оружие и все приспособления для воровства. В кармане их всегда имеется фитиль, натертый воском, спички, есть и инструмент для кровопускания, чтобы, после длинных и быстрых переездов в случае надобности пустить лошади кровь. Воровская жизнь приучила их к осторожности, одиночеству и скрытности. Уручи трудно сходится с кем бы то ни было; кроме сотоварища по ремеслу, не отвечает прямо на вопрос и никогда не укажет места своего жительства. Характер его глубоко испорчен; он отчасти атеист и человек, которому принять ложную присягу ничего не значит, но признаться в воровстве большой позор и стыд. Имея знакомство в отдаленных обществах и изведав все тропинки днем и ночью, он мог бы служить отличным проводником, если бы не был двуличен. Уручи знает все новости и, хватая их на лету, он рассказывает потом слышанное с собственными комментариями и добавлениями. Он ест все что попадется, пьет вино, курит трубку, хороший табак в кукурузном листе и махорку в оберточной бумаге. Люди эти жаждут общественных беспорядков, происшествий, словом чего-нибудь такого, что бы могло отвести внимание общества от наблюдения за их занятием.
Уручи - тунеядец, точно такой же тунеядец и чонгури (балалаешник). "Этим именем, - говорит П.Петухов, -называются не исключительно только играющие на чонгуре - балалайке, но все, к кому могут быть отнесены эпитеты: шарлатан, франт, Дон Жуан - последние два в том не прямом смысле, какой приняли эти слова, войдя в русскую речь. Чонгури может быть и игрок на балалайке, да такой чонгури и дал имя этому разряду людей. Молодой человек, благообразной физиономии, в высочайшей папахе, с поднятыми высоко газырями, с беспечным и праздным видом и есть чонгури. Руки его не знают мозолей, потому что, принадлежа преимущественно к семье, где есть помощь, т.е. братья-работники и сестры-работницы, он сам не занимается ничем, требующим напряжения сил. Впрочем, его можно встретить в толпе молодежи и девушек, когда выходят полоть кукурузу и, еще более, собирать ее. Там песни, хохот, шутки - главная пища балалаешника. Ветреный и легковерный, он главный алармист в народе. Случайно и вскользь услышанную от приезжего иноплеменника новость или намек аскета-муллы, он тревожно вносит в кружки, собирающиеся на буграх аула на закате солнца и составляющие местные митинги".

"Не следует забывать, что русская государственная власть не должна господствовать на окраинах как власть завоевателя, а как власть, которую все население считает дарованным ему благом; что русская государственность должна опираться на признание превосходства русских государственных учреждений; что иноплеменное население должно сознавать не только необходимость, но и пользу от употребления русского языка; что уважение к господствующей церкви должно иметь своим источником дух христианской кротости и любви, как пасущих, так и пасомых, к каждому человеку. Только при соблюдении этих условий можно рассчитывать на тесную связь окраин со всем государством. К сожалению, должно сознаться, что наша внутренняя политика много погрешила относительно окраин.
При завоеваниях русская власть почти всегда отличалась необыкновенною мягкостью, даже более. Покоренные народы не только не чувствовали вначале какого-либо гнета, но находили в новом правительстве покровительство и защиту, которой нельзя было ожидать от прежней власти. Эта мягкость доходила до того, что побежденные относились к победителям русским как господствующая раса. Так было с поляками в присоединенных от Польши областях и в самом Царстве Польском; так было в Прибалтийских губерниях, в Финляндии и даже на мусульманском востоке, где мы строили мечети.
Затем, с течением времени наступал момент, когда инородческие притязания - жить не только независимо, но на счет целого государства, относясь даже с некоторым высокомерием ко всему русскому, - становились нестерпимыми. Тогда пробуждалось народное русское чувство и являлись внезапно требования беспрекословного подчинения и немедленного изменения установившихся в течение многих лет и даже целого столетия отношений, что возбуждало в иноплеменниках враждебные чувства к России.
Таким образом, за одною крайностью следовала другая, за мягкостью, можно сказать распущенностью, следовала суровая настойчивость для наверстания всего потерянного вследствие ряда послаблений".

"Опыт централизации управления Кавказом из Санкт-Петербурга с учреждением на месте должности главноначальствующего гражданскою частью с расширенною несколько властью обычного генерал-губернатора, длившийся свыше двадцати лет, дал довольно печальные результаты. Кавказ, вместо того чтобы идти по пути развития за центром Империи, отстал от него, и вина в этом лежит не на местной кавказской власти, а на центральных учреждениях. Главнокомандующие, снабженные усиленными правами, преимущественно в сфере предупреждения и пресечения нарушений общего и государственного правопорядка, имели возможность только возбуждать вопросы перед подлежащими ведомствами, вести с последними длинную и почти всегда бесплодную переписку и отказываться от своих проектов, встречая в ведомстве явное несочувствие своим начинаниям. Только благодаря личной настойчивости некоторым главноначальствующим удавалось доводить свои предприятия до высших законодательных учреждений, и то по преимуществу в сфере усиления той же власти их по общему надзору и охранению порядка. Проекты же всех существенных для края реформ, намечаемых главноначальниками, как-то: упразднение военно-народного управления, прекращение обязательных и зависимых отношений крестьян, переустройство сельского управления и т.п., не получали в Петербурге дальнейшего движения и под тем или иным предлогом возвращались обратно. Все мелкие должностные вопросы, как, например, об увеличении штатов полиции, не встречали в центре ни малейшего сочувствия местным интересам, и если получали разрешение, то под углом зрения общегосударственных задач, вроде ограждения средств государственного казначейства от излишних расходов, в явный ущерб действительным потребностям. Деятельность ведомств, не поставленных в прямую связь с деятельностью главноначальствующих, как, например, народного просвещения и земледелия, и государственных имуществ, совершенно отклонилась от соображений с местными условиями. Почти единственные крупные за указанное двадцатилетие реформы, коснувшиеся Кавказа в столь важном, как податн
оказались не соображенными с действительными нуждами Кавказского края населения.
Два года тому назад Ваше Императорское Величество соизволили обратить внимание на ненормальное положение Кавказа и восстановили Кавказское Наместничество, призвав на пост Наместника меня.
... Что касается вопроса о необходимости и в будущем сохранять для Кавказского управления форму Наместничества, то я не могу иначе разрешить этого вопроса, как в положительном смысле, вне всякой зависимости от личного моего положения Наместника. Я не допускаю возможности управления Кавказом из центра, на основании общих формул, без напряженного внимания к нуждам и потребностям местного населения, разнообразного по вероисповеданиям, по племенному составу и по политическому прошлому.
Централизация допустима только тогда, когда она в силах внимательно следить за всеми проявлениями жизни населения на определенной территории и регулировать их в известном направлении; иначе она опасна, т.к. ведет к разобщению частей государства. Наилучшим в сем отношении примером может служить отпадение от Англии североамериканских Соединенных Штатов, побудившее Великобританию в корне изменить свою колониальную политику и внести в нее уважение к местному самоуправлению и начала разнообразия, в соответствии с потребностями отдельных колоний.
Все те основания, по которым Вашему Величеству благоугодно было восстановить должность Наместника, приобрели ныне в моих глазах, по ближайшем ознакомлении на месте с делом управления Кавказским краем, значение неопровержимых доказательств невозможности управления далекою окраиною из Петербурга.
...Необходима именно на месте такая власть, которая, сосредотачивая в себе до известной степени полномочия министров, была бы способна согласовать в своих решениях начала общегосударственной политики с местными потребностями, могла бы удовлетворять последние быстро, по возможности в момент их возникновения, и имела бы право возбуждать перед законодательными учреждениями Империи вопросы о местных нуждах вне зависимости от личных взглядов на них представителей центрального правительства. Такою властью может быть только Наместник Вашего Императорского Величества. Заменять эту власть властью генерал-губернатора, одного или нескольких - безразлично, когда генерал-губернатор, по нашим законам, а еще более - по выработанной годами административной практике, как бы ни усиливать его права в сфере охраны порядка, является, в сущности, хотя и высоким, но все же только чиновником министерства внутренних дел, - значит ничего не сделать для насущнейших потребностей края.
Общественная жизнь в последнем имеет своеобразные черты и не может не создавать совершенно особых задач управлению окраиною, отличающихся от общих норм управления Империею. Эти местные особенности жизни нельзя игнорировать, насильно подгоняя их под общеимперские рамки, но необходимо их использовать, организуя в направлении, отвечающем целям единства государства. Это достижимо лишь при допущении к участию в управлении общественной самодеятельности под руководством лица, объединяющего в себе все функции государственной административной власти, т.е. только Наместника, а отнюдь не генерал-губернатора, который для большинства насущных вопросов окажется некомпетентным, т.к. они могут выходить из сферы ведения министерства внутренних дел. По всем указанным причинам я признаю сохранение Кавказского Наместничества настоятельным, т.к. только в этой форме управления вижу залог прочнейшего объединения Кавказа с остальною Империей.
...Сообразно сему, ныне деятельность Наместника Кавказского не может быть поставлена особняком от деятельности центрального правительства, только под исключительное Монаршее руководство, как это было при прежних Наместниках, а должна, наоборот, быть приведена в тесную связь с общею деятельностью центрального правительства и строго с нею согласована. В этих видах я полагаю, что, с одной стороны, Наместник (с правом замещать себя особым лицом) должен входить в состав Совета Министров, а с другой, - что при его управлении должны находиться представители всех ведомств, получающие от подлежащих министров общие указания и являющиеся докладчиками у Наместника по делам своих ведомств, входя в то же время в состав совета Наместника. Должности таких представителей ведомств в некоторых случаях могут совпадать с должностями заведывающих всеми учреждениями отдельных министерств в крае, как, например, представитель Министерства народного просвещения мог бы быть в то же время попечителем учебного округа, и т.п.
...Состав совета Наместника и компетенция его должны подлежать некоторому изменению, дабы учреждение это было работоспособно и действительно могло помогать Наместнику в его деятельности своими советами. Для этого, прежде всего, я признаю целесообразным ввести в состав совета общественные силы. С учреждением на Кавказе земства провести это будет незатруднительно: так, например, возможно будет допустить по одному представителю от каждого из уездных земских собраний и двух-трех от окружного закавказского земства.
Далее, если сохранить за Наместником право, принадлежавшее главноначальствующему протестовать в течение известного срока против применения в краю меры, о распространении которой на Кавказе в законодательном акте не оговорено специально, то желательно иметь в подобных случаях соображения местных деятелей. Дело в том, что участие в законодательных учреждениях представителей окраины не всегда еще может обеспечивать местные интересы: поэтому следует предвидеть случаи, когда принятая вообще для Империи мера может оказаться трудно применимою к краю и представится полезным дать для суждения законодательных учреждений материал, основанный на местных соображениях.
С другой же стороны, участие местных людей потребуется не по всем категориям отнесенных ныне к компетенции совета Наместника дел: таковое представлялось бы, например, совершенно излишним по вопросам о предании суду должностных лиц. Соответственно этому заседания совета должны разделяться на общие - в полном его составе, и частные - в составе только представителей правительственной власти.
Власть Наместника по административным ведомствам должна заключать в себе, по существу, совокупность властей подлежащих министров, как бы передвинутых в край, за исключением таких функций последних, которые неотделимы от общеимперских задач.
Не могу скрыть от Вас, Государь, что в форме Наместничества есть, несомненно, признак известной обособленности края, но я убежден, что в началах, на которых я предлагаю построить управление краем, не может быть ничего опасного для целости государства. Наоборот, эта форма удовлетворит всех кавказцев, в сущности, отлично сознающих невозможность образования национальных автономий и только пытающихся в суждениях о них отыскать выход для проявления своей самодеятельности, сознание в необходимости которой пробудилось в них невольно под влиянием отсутствия за последнее двадцатипятилетие со стороны правительства продуктивных забот об удовлетворении насущнейших нужд их родной окраины".
1907 г.

"Особое внимание надо обратить на борьбу с налетами чеченцев. Когда мы ночевали на станции Чир-Юрт, на соседнюю станцию Хасавюрт было совершено нападение, убито два кондуктора, ранен дорожный мастер и ограблен товарный поезд. Такие налеты совершаются чуть ли не ежедневно. Я прилагаю при сем докладные записки Аварского и Андийского исполнительных комитетов, в которых они ходатайствуют разрешить им организовать свои отряды против Чечни, требуют разоружения Чечни. Настроения, которые мне удалось подметить из разговоров с представителями сельских местностей, явно враждебные. И если с бандитизмом чеченцев не будет покончено в ближайшее время, то нельзя ручаться за стихийное выступление нескольких округов против Чечни".


Из отчетов разведотдела штаба Северо-Кавказского военного округа, 1924 - 1925 гг.

"Обращают на себя внимание повторяющиеся конфликты между населением Чечни и Дагестана, возникающие на почве грабежей и похищений женщин с целью выкупа. 29 ноября (1924) произошло столкновение между пограничными обществами аула Химой Шатоевского округа и аула Гако Андийского округа.
Еще одно столкновение произошло в марте 1925 года, когда чеченцы сняли пограничный пост дагестанцев в районе аула Бийчи, вследствие чего местные жители намеревались совершить вооруженное нападение на ближайшие чеченские населенные пункты. Наконец, 12 июля того же года, по сообщению штаба СКВО (Северо-Кавказский военный округ), "на почве спора о пастбище между пограничными обществами аулов Гоготль и Анди (Дагестанская республика) и аула Беной произошло вооруженное столкновение. Со стороны чеченцев убито 2, ранено 6, со стороны дагестанцев - убит 1 и ранен 1. У жителей села Гоготль чеченцы угнали 165 голов баранты (скота)".

"Производство операции по разоружению Чеченской автономной области в целом возлагается на военное командование всех степеней, выделяемых для названной операции войсковых соединений и органов ОГПУ (Объединенное государственно-политическое управление), через своих представителей на местах... Намеченный к разоружению аул окружается войсковой частью с таким расчетом, чтобы жители были лишены возможности сноситься с прилегающими районами... После полного окружения аула представители Чеченского ЦИКа (Центральный исполнительный комитет), ОГПУ и военного командования предъявляют на аульном сходе требование о сдаче всего имеющегося оружия. Для сдачи оружия устанавливается срок не более 2 часов. Жители предупреждаются об ответственности за несдачу оружия. Если население аула не выполнит требование о сдаче оружия, то командование отряда в качестве угрозы открывает артиллерийский огонь в течение 10 минут на высокие разрывы и полупоражения, а затем, после отбоя, снова вместе с представителями ОГПУ и ЦИКа отдает приказание о сдаче оружия в более краткий срок.
По истечении означенного срока оперативная группа ОГПУ начинает поголовный обыск и изъятие бандитского элемента... В случае выполнения условий сдачи оружия поголовный обыск не производится, а изымается только порочный и бандитский элемент.
В зависимости от обстановки артиллерийский огонь может открываться несколько раз, но на поражение допускается лишь в случае сопротивления войскам.
После применения всех перечисленных мер воздействия операция может считаться законченной даже в случае несдачи предъявленного количества оружия и безрезультатных обысков.
В исключительных случаях при наличии злостного активного или пассивного сопротивления разоружению допускается производство арестов влиятельных лиц аула, причем к этой мере прибегать как к крайней, соблюдая максимальный такт".

Из отчета об операции 1925 г.

"Операция на равнине началась 25 августа, когда группа Короля окружила аул Ачхой. В селении был созван сход, на котором жителям было предложено сдать в двухчасовой срок все имеющееся оружие. Т.к. в указанное время сдача не началась, по аулу было выпущено 15 шрапнелей, из них 10 на поражение. После того как были ранены две чеченки, жители начали сдавать оружие. Одновременно оперативная группа ОГПУ начала обыски. В результате было изъято 228 винтовок и 32 револьвера, после чего полк стал на бивак в 2 верстах севернее аула. Ночью полк был обстрелян. Стрельба прекратилась после открытия ответного пулеметного огня. Совершенно аналогично разоружение шло и в последующие дни. Разница была лишь в степени упорства жителей и количестве выпущенных по аулу снарядов.
В некоторых местах население активно готовилось к сопротивлению: цена на патроны возросла наполовину, ночью два молодых чеченца пытались разоружить часового 83-го полка, другому часовому неизвестный чеченец предлагал за винтовку женщину.
27 августа группа Апанасенко подошла к аулу Зумсой, население которого более всех противодействовало советской власти с запада и с юга. На сходе было предложено сдать 800 винтовок и 200 револьверов, выдать бандитов. В 12 часов, когда к Зумсою подошла южная колонна, жителям было предъявлено требование вернуть всех ушедших в горы. На следующий день обстрел Зумсоя, как артиллерийский, так и с самолетов, был повторен, что оказало нужное действие: видя, что репрессии продолжаются и войска не отступают от своих требований, жители в течение часа сдали 102 винтовки, тогда как за предыдущий день было сдано всего 27. Кроме того, были взорваны дома Атаби (руководитель повстанцев).
В тот же день с утра группа Козицкого подошла к аулу Келой, где также было предъявлено требование о выдаче оружия; в ответ на это было принесено только 9 винтовок. Тогда по аулу был открыт артиллерийский огонь. После первых же выстрелов к штабу группы бросились женщины с плачем и криками. Прибывшие старики стали говорить, что оружие сдано. Между тем было видно, что у саклей группировались мужчины с оружием, и артогонь продолжался. После часового обстрела было сдано еще 15 винтовок, начавшийся сразу обыск дал больше, чем было сдано ранее, и потребовалась вторичная артиллерийская репрессия. Всего до вечера было сдано 59 винтовок и 9 револьверов.
После четырехкратной бомбардировки аулов Химой, Хакмалой 5 сентября сдался вождь чеченских повстанцев Гоцинский. Бомбардировка и обстрел Дая 29 августа стоили аулу четырех убитых, пятерых раненых и 20 разрушенных домов.
От селения Дай потребовали выдачи Ансалтинского. Самолеты, которые 28 августа должны были бомбить Дай, сбросили бомбы в Нахчу-Келой, после чего его жители решили добровольно сдать имеющееся оружие.
Группе Козицкого пришлось прибыть в Дай 2 сентября после истечения установленного срока выдачи Ансалтинского. Сразу же по аулу был открыт артиллерийский огонь, после чего в 5 часов вечера он был доставлен в штаб группы.
Следует отметить также сопротивление Урус-Мартана, являющегося, в сущности, столицей Чечни. Ему было предъявлено товарищем Королем требование на 4000 винтовок и 800 револьверов, но фактически было сдано чуть более 1000 винтовок и около 400 револьверов. Требованию выдать шейхов Урус-Мартан хотя и пассивно, недолго (с 6 по 9) сопротивлялся.
Для убеждения Урус-Мартана потребовался артиллерийский обстрел из 90 снарядов и авиационная бомбежка, разрушившая 12 домов; раненых в Урус-Мартане было 5 человек".

"При проведении хозяйственно-политических кампаний в Чечне был допущен ряд грубых искажений партийной линии: ставка на сплошную коллективизацию, даже в горных округах (вплоть до сбора средств на трактора), неправильное массовое лишение избирательных прав середняков и даже бедняков, попытки административного закрытия мечетей. Эти извращения толкнули значительную часть масс в объятия классового врага. Особо надо отметить близорукость старого руководства Чеченской области, которое не учло уроков Шалинских и Гойтинских событий в декабре 1929 года. Со стороны значительной части ответственных работников было стремление использовать пребывание Красной Армии для проведения ошибочных мероприятий, проваленных населением. Декабрьская операция не внесла полного оздоровления в ситуацию в Чечне. Центральные фигуры - кулацко-бандитские и сектантские авторитеты сумели не только выйти из-под удара, но и усилить свое влияние".


ИЗ ДОКЛАДА ШТАБА СКВО

"Во всех современных армиях имеются специальные горные войска. Красная Армия таких специально вооруженных и подготовленных войск не имеет. Отсюда необходимость каждый раз импровизировать создание отрядов для действия в горах, причем никогда не достигается достаточная слаженность. Такое положение нельзя признать терпимым... Войска вполне боеспособны, недостаточная натренированность для действий в горах, за исключением отдельных частей 28-й дивизии, наложила отпечаток на их работу.
Особенно ощутима полная неподготовленность к ночным действиям, боевые действия к ночи, как правило, затихали, части переходили к обороне, благодаря чему противник выходил из-под удара. Войска проявили также свою неповоротливость, недостаточную стремительность в ударе. Задача, поставленная им, "решительным ударом уничтожить банды, препятствуя их распылению", фактически не была выполнена. Надо полагать, что корни подобной медлительности кроются в воспитании войск, и прежде всего начальственного состава.
Заслуживает быть отмеченным следующее: растерянность командиров в сложной обстановке, неумение и боязнь действовать ночью, отсутствие малейших проблесков военной хитрости, неспособность идти на малейший риск.
Исходя из бесспорного положения, что ликвидация бандитизма должна быть начата с уничтожения его базы, следует особо остановиться на роли разбросанных в горах хуторов. Бандиты вынуждены время от времени появляться в хуторах хотя бы для возобновления продовольственных запасов. Хутора являются в основном опорными пунктами бандитизма, чаще всего сами хуторяне являются активными бандитами. При современном положении в Чечне наиболее реальным способом является занятие всех хуторов маленькими гарнизонами. Такая операция привела бы к тому, что бандитам пришлось бы либо умереть с голода, либо сдаться, что показывает опыт борьбы с бандитизмом в горах Испании. Однако выполнение этого плана невозможно, т.к. это потребует больших материальных затрат и большого числа войск".


ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ БЫВШЕГО ВОЕННОСЛУЖАЩЕГОВ.А. АЛИЕВА

"В 1943 году на плацдарме у реки Днепр, возле города Канев, я был принят в кандидаты ВКП (б) как отличившийся в боях. За эти же годы я два раза был представлен к правительственным наградам... В июне 1944 года меня задержали, узнав, что я чеченец, по национальности. 25 июля 1944 года военным трибуналом 3-го гвардейского Сталинградского мотомеханического корпуса я был осужден... отбыл свой срок... Для меня ничего не нужно, но у меня два сына. Я не хотел бы, чтобы позор, принятый мной на себя, хотя бы отраженно падал на моих сыновей".


ИЗ СЕКРЕТНЫХ ДОКУМЕНТОВ ПЕРИОДА ДЕПОРТАЦИИ
ЧЕЧЕНЦЕВ И ИНГУШЕЙ

Совершенно секретно.
Государственный Комитет Обороны.

Постановление ГОКО N 5074сс от 31 января 1944 года.
Москва, Кремль.

Государственный Комитет Обороны постановляет:
... Обязать НКПС (т. Кагановича), организовать перевозку спецпереселенцев с Северного Кавказа в Казахскую ССР и Киргизскую ССР, сформировав для этого специальные эшелоны из отепленных и оборудованных для людских перевозок вагонов.
Количество эшелонов, сроки подачи вагонов, места погрузки и разгрузки по заявке НКВД СССР.
Расчеты за перевозки по тарифу перевозок заключенных.
Обеспечить продвижение эшелонов до места назначения на правах воинских, с установлением специального диспетчерского наблюдения за их продвижением.
4. Обязать Наркомторг СССР, под личную ответственность т. Любимова, обеспечить выдачу горячей пищи и кипятка проходящим эшелонам со спецпереселенцами в соответствии с графиком движения эшелонов, составленным НКВД СССР и НКПС.
Для проведения организационно-подготовительной работы и проверки готовности питательных пунктов и железнодорожных буфетов к обслуживанию эшелонов со спецпереселенцами командировать на места по пути движения эшелонов, не позже 1 февраля, ответственных представителей Наркомторга.
5. Обязать Наркомздрав СССР, под личную ответственность т. Митерева, обеспечить выделение на каждый эшелон со спецпереселенцами, в сроки по согласованию с НКВД СССР, одного врача и двух медсестер с соответствующим запасом медикаментов, а также подготовить пункты санобработки и изоляторы Наркомздрава по пути прохождения эшелонов.
Зам Председателя Государственного Комитета Обороны
В.Молотов


Совершенно секретно.
Народному комиссару внутренних дел Союза ССР
тов. Берия Л.П.
февраль 1944 г.
Докладная записка

Располагая агентурными данными о том, что Исраилова Хасана скрывает Джоватхан Муртазалиев при помощи своего брата Аюба и сына Хас-Магомеда, мы 13 февраля секретно арестовали Джоватхана и Аюба Муртазалиевых.
В результате допросов Аюб Муртазалиев дал показание, что Хасан скрывается в пещере горы "Бачи-Чу" Дзумсоевского сельсовета Итум-Калинского района.
В ночь с 14 на 15 февраля оперативной группой под руководством тов. Церетели пещера, указанная Аюбом Муртазалиевым, была окружена и обыскана. Однако Исраилова Хасана там не оказалось. При обыске пещеры обнаружен один исправный ручной пулемет "Дегтярева" и 3 диска к нему, одна английская десятизарядная винтовка, одна русская трехлинейная винтовка в исправном состоянии, 200 штук винтовочных патронов и подлинные записи Исраилова Хасана, относящиеся к его повстанческой деятельности, весом около двух кг.
В этой переписке обнаружены списки членов повстанческой организации НСПКБ по 20 аулам Итум-Калинского, Галанчожского, Шатоевского и Пригородного районов ЧИ АССР, общей численностью 6540 человек, 35 билетов членов фашистской организации "Кавказские орлы", полученных Исраиловым Хасаном через немецких парашютистов, сброшенных в течение 1942 - 1943 гг. на территории Чечено-Ингушской АССР.
Кроме того, карта Кавказа на немецком языке, на которой по территории Чечено-Ингушской АССР и Грузинской ССР подчеркнуты населенные пункты, в которых имеются ячейки и повстанческие организации НСПКБ.
Не обнаружив Исраилова Хасана в пещере, мы потребовали от Аюба Муртазалиева указать нам, куда мог перейти Исраилов Хасан и его пещеру. Муртазалиев Аюб после небольшого нажима на него сказал, что Хасана увел в другую пещеру сын Джоватхана Муртазалиева - Хас-Магомед.
15 февраля нам удалось арестовать Хас-Магомеда Муртазалиева, к допросам которого приступил товарищ Церетели в Итум-Кале.


Государственный Комитет Обороны,
тов. Сталину, 17 февраля 1944 г.

Подготовка операции по выселению чеченцев и ингушей заканчивается. После уточнения взято на учет подлежащих переселению 459 486 чел., включая проживающих в районах Дагестана, граничащих с Чечено-Ингушетией и в гор. Владикавказе.
Учитывая масштабы операции и особенность горных районов, решено выселение провести (включая посадку людей в эшелоны) в течение 8 дней, в пределах которых в первые 3 дня будет закончена операция по всей низменности и предгорным районам и частично по некоторым населениям горных районов с охватом свыше 300 тыс. человек.
В остальные 4 дня будут проведены выселения по всем горным районам с охватом оставшихся 150 тыс. человек.
Горные районы будут блокированы заблаговременно...
Учитывая серьезность операции, прошу разрешить мне остаться на месте до завершения операции, хотя бы в основном, т.е. до 26 - 27 февраля 1944 г.
Л.Берия


Государственный Комитет Обороны.
Товарищу Сталину. 22 февраля 1944 г.

Для успешного проведения операции по выселению чеченцев и ингушей в дополнение к чекистско-войсковым мероприятиям проведено следующее:
1. Было доложено председателю СНК Чечено-Ингушской АССР Молаеву о решении правительства о выселении чеченцев и ингушей и о мотивах, которые легли в основу этого решения.
Молаев после моего сообщения прослезился, но взял себя в руки и обещал выполнить все задания, которые ему будут даны в связи с выселением. Затем в Грозном вместе с ним были намечены и созваны 9 руководящих работников из чеченцев и ингушей, которым и было объявлено о ходе выселения чеченцев и ингушей и причинах выселения.
40 республиканских партийных и советских работников из чеченцев и ингушей нами прикреплены к 24 районам с задачей подобрать из местного актива по каждому населенному пункту 2 - 3 человека для агитации.
Была проведена беседа с наиболее влиятельными в Чечено-Ингушетии высшими духовными лицами Б. Арсановым,
А.Г. Яндаровым и А. Гайсумовым, они призывались оказать помощь через мулл и других местных авторитетов.
...Выселение начинается с рассвета 23 февраля с.г., предполагалось оцепить районы, чтобы воспрепятствовать выходу населения за территорию населенных пунктов. Население будет приглашено на сход, часть схода будет отпущена для сбора вещей, а остальная часть будет разоружена и доставлена к местам погрузки. Считаю, что операция по выселению чеченцев и ингушей будет проведена успешно.
Берия


Государственный Комитет Обороны.
Тов. Сталину. 26 февраля 1944 г.

Операция по выселению чеченцев и ингушей проходит нормально. К вечеру 25 февраля погружено в железнодорожные эшелоны 342 тыс. 647 чел. Со станции погрузки отправлено к местам нового расселения 86 эшелонов.
Берия


Из доклада Наркому внутренних дел Союза СССР Л.Берии
29 февраля 1944 г.
Из Алма-Аты.

Подготовка к приему и расселению спецпереселенцев в Казахской ССР 25 февраля в основном была закончена. Спецпереселенцы расселяются в колхозах 309000 чел., в совхозах - 42000 чел., в предприятиях - 49000 чел. Для доставки мобилизованы 1590 машин, 57 тыс. подвод, 103 трактора...
В областях поселений организованы 145 районных и 375 поселковых спецкомендатур НКВД с 1358 чел. штатов.
Наседкин
Богданов


Государственный Комитет Обороны,
тов. Сталину, 1 марта 1944 г.

Докладываю об итогах операции по выселению чеченцев и ингушей. Выселение было начато 23 февраля в большинстве районов, за исключением высокогорных населенных пунктов.
По 29 февраля выселены и погружены в железнодорожные эшелоны 478 479 человек, в том числе 91 250 ингушей. Погружено 180 эшелонов, из которых 159 эшелонов уже отправлены к месту нового поселения.
Сегодня отправлены эшелоны с бывшими руководящими работниками и религиозными авторитетами Чечено-Ингушетии, которые использовались при проведении операции.
Из некоторых пунктов Галанчожского района остались не выселенными 6 тыс. чеченцев, в силу большого снегопада и бездорожья вывоз и погрузка которых будет закончена в 2 дня. Операция прошла организованно и без серьезных случаев сопротивления и других инцидентов.
...Проводится проческа и лесных районов, где временно оставлены до гарнизона войск НКВД и опергруппа чекистов. За время подготовки и проведения операции арестовано 2016 человек антисоветского элемента из числа чеченцев и ингушей. Изъято огнестрельного оружия 20 072 единицы, в том числе винтовок 4868, пулеметов и автоматов 479.
Л.Берия


Из докладной записки Л.Берии тов. И.В.Сталину,
тов. В.М.Молотову (СНК СССР),
тов. Г.М.Маленкову (ЦК ВКП(б)).
Июль, 1944 г.

Во исполнение постановления Государственного Комитета Обороны НКВД в феврале - марте 1944 г. было переселено на постоянное жительство в Казахскую и Киргизскую ССР - 602193 человека, жителей Северного Кавказа, из них чеченцев и ингушей - 496460 человек, карачаевцев - 68327, балкарцев - 37406 чел.
Переселение этого контингента с территории Северного Кавказа и расселение в местах нового жительства было проведено удовлетворительно. В колхозах размещены - 428948 чел., и в совхозах - 64703 чел., и передано для трудового использования в промышленных предприятиях - 908542 чел.
Основная масса спецпоселенцев выселялась на территорию Казахской ССР (477809 человек). Однако республиканские органы Казахской ССР не уделили должного внимания вопросам трудового и хозяйственного устройства спецпоселенцев Северного Кавказа. В результате бытовое устройство спецпоселенцев в Казахстане и приобщение их к общественно-полезному труду находилось в неудовлетворительном состоянии. Семьи спецпереселенцев, расселенные в колхозах, не принимались в члены сельхозартелей. Неудовлетворительно проходило наделение семей спецпереселенцев приусадебными участками и огородами, а также обеспечение жильем. Спецпереселенцы, расселенные в совхозах и переданные в промышленные предприятия, слабо привлекались для работы на производство, отмечены заболевание сыпным тифом, недостатки в хозяйственном и бытовом устройстве, кражи, уголовные преступления.
Для наведения порядка в Казахскую ССР был командирован в мае 1944 г. заместитель Народного комиссара внутренних дел Круглов с группой работников.
В июле были арестованы 2196 спецпоселенцев по различным преступлениям. Все рассмотрены Особым совещанием.
Были созданы 429 спецкомендатур НКВД для наблюдения за режимом проживания спецпоселенцев, борьбы с побегами, оперативно-чекистского обслуживания и содействия в быстрейшем хозяйственном устройстве спецпереселенческих семей.
Было улучшено хозяйственное устройство спецпоселенцев. Из 70296 семей, расселенных в колхозах, вступило в члены сельхозартелей 56800 семей, или 81%. Получили приусадебные участки и огороды 83303 семьи (74,3%).
12683 семьи проживали в собственных домах. Организована работа трудовых детских колоний. В июне 1944 г. было устроено в них 1268 детей. Улучшилась занятость. Так, в Джамбульской области из 16927 человек трудоспособных физически работали 16396 человек.


Из доклада о работе Отдела спецпоселения НКВД СССР (Отдел создан 17 марта 1944 г.).
5 сентября 1944 г.

...О чечено-ингушах. В начале 30-х годов в области создалась реальная угроза вовлечения в повстанческую авантюру значительных масс.
В широких массах на почве перегибов и провокаций шло глубокое брожение, используя это, кулачество переходило к открытым выступлениям, увлекая за собой значительную часть середняков.
Для ликвидации этого контрреволюционного движения в марте - апреле 1930 г. был проведен ряд серьезных чекистско-войсковых операций при поддержке артиллерии и авиации. В 1932 г. было организовано вооруженное восстание с участием свыше 3000 чел., которое охватило все аулы Ножай-Юртовского района и ряд других аулов.
В конце января 1941 г. в Хильда-Харой Итумкалинского района спровоцировано выступление против Советской власти, в котором принимали участие местные жители. В этот период дезертирство из Красной Армии со стороны чеченцев и ингушей приняло массовый характер. С июля 1941 г. по апрель 1942 г. из числа призванных в Красную Армию и трудбатальоны дезертировало более 1500 чел. И уклонившихся от военной службы насчитывалось свыше 2200 чел. Из одной национальной кавалерийской дивизии дезертировали 850 человек...


Совершенно секретно.
Справка. 29 декабря 1944 г. N 494

Тт. Какучая и Дроздов на имя зам. наркома внутренних дел Союза ССР тов. Круглова донесли, что задание т. Берии выполнено. Исраилов Хасан убит, труп опознан и сфотографирован. Агентура переключена на ликвидацию остатков бандглаварей.
Резолюция т. Леонтьева: тов. Баранникову - "Запросите подробное сообщение".
Начальник Отделения ГУББ НКВД ССР
Капитан безопасности Малышев

...Чеченец Магомед Хутуев, колхозник колхоза "10 лет Октября" Джалал-Абадской области Киргизской ССР, на общем собрании колхозников отмечал: "Благодарю тов. Сталина, что он проявляет о нас, спецпереселенцах, большую заботу. Мы считаемся одной семьей Советского Союза. В этих выборах мы будем принимать участие и голосовать за кандидатов нашей родной Коммунистической партии..."
Мулла Алиев, проживающий в колхозе Свердловского района Джамбульской области, призывал спецпереселенцев не участвовать в голосовании, мотивируя тем, что в составе выдвинутых кандидатов в депутаты Верховного Совета СССР нет представителей чечено-ингушей...
Нарком внутренних дел Союза ССР С.КРУГЛОВ


Т. Сталину И.В.
СОВЕТ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР
ПОСТАНОВЛЕНИЕ N 1927 от 28 июля 1945 г.
Москва, Кремль.

О льготах спецпереселенцам
Совет Народных Комиссаров Союза ССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:
1. Освободить в 1945 и 1946 гг. спецпереселенцев с Северного Кавказа, из Крыма, Грузинской ССР и калмыков в новых местах их поселения:
а) от обязательных поставок сельскохозяйственных продуктов государству;
б) от уплаты сельскохозяйственного налога, подоходного налога, по доходам от сельского хозяйства в городских поселениях.
2. Списать с упоминаемых спецпереселенцев задолженность по сельскохозяйственному налогу, подоходному налогу по доходам от сельского хозяйства в городских поселениях и по обязательным поставкам сельскохозяйственных продуктов государству, образовавшуюся за ними в местах нового поселения.
Зам. Председателя Совета
Народных Комиссаров Союза ССР
Н.ВОЗНЕСЕНСКИЙ
Управляющий Делами Совета
Народных Комиссаров СССР
Я.ЧАДАЕВ


Указ Президиума Верховного Совета СССР

О снятии ограничений по спецпоселению с чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей, выселенных в период Великой Отечественной войны.
Учитывая, что существующие ограничения в правовом положении находящихся на спецпоселении чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей, выселенных в период Великой Отечественной войны с Северного Кавказа, в дальнейшем не вызываются необходимостью, Президиум Верховного Совета СССР постановляет:
1. Снять с учета спецпоселений и освободить из-под административного надзора органов Министерства внутренних дел СССР чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей, выселенных на спецпоселение в период Великой Отечественной войны.
2. Установить, что снятие ограничений по спецпоселению с лиц, перечисленных в статье первой настоящего Указа, не влечет за собой возвращение им имущества, конфискованного при выселении, и что они не имеют права возвращаться в места, откуда были выселены.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР
К.ВОРОШИЛОВ
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР
Н.ПЕГОВ
Москва, Кремль
16 июля 1956 г.


СПРАВКА

О положении населения чеченской и ингушской национальностей
В феврале 1944 года из Чечено-Ингушской АССР было выселено более 496 тысяч человек чеченцев и ингушей, в том числе в Казахскую ССР - 411 тысяч человек (85 тысяч семей) и в Киргизскую ССР - 85,5 тысячи человек (20 тысяч семей). В настоящее время в Казахстане проживает чеченцев и ингушей 315 тысяч и в Киргизии - около 80 тысяч человек.
Основная масса чечено-ингушского населения трудоустроена и к труду относится добросовестно. Из 244 тысяч человек взрослых работают 155 тысяч человек, или 63,5 процента. Занято в промышленности 38,3 тысячи человек, в сельском хозяйстве - 91,6 тысячи, в различных организациях и учреждениях - 25 тысяч человек.
Ознакомление на месте показало, что подавляющее большинство чеченцев и ингушей живет не хуже, чем на Северном Кавказе, имеет собственные дома, коров, домашнюю птицу. Однако в беседах многие чеченцы и ингуши выражали недовольство тем, что им не разрешают возвращаться в места прежнего жительства и настоятельно просили разрешить им выезд на Северный Кавказ. После снятия с учета спецпоселения их вернулось на территорию бывшей автономной республики свыше 6 тысяч человек.
К вопросу возможного возвращения чеченцев и ингушей в места их прежнего жительства Грозненский, Дагестанский и Северо-Осетинский обкомы КПСС относятся отрицательно, мотивируя это тем, что экономические возможности районов бывшей Чечено-Ингушской АССР не позволяют их трудоустроить и расселить. Нежелательность возвращения чеченцев и ингушей партийные и советские работники мотивируют и тем, что некоторая часть из них как в прошлом, так и сейчас зарекомендовала себя плохо.
Е.ГРОМОВ
В.ЧУРАЕВ
Источник: Государственная Дума Российской Федерации